Я твоё отражение

Ничего не понимающий Леха кинул взгляд на Дениса. Головорез тут же перестал смеяться и с деланным сожалением пожал плечами.

Не смотри так на меня, приятель — я проиграл тебя этому типу, поэтому теперь он твой хозяин. Как он скажет, так и будет. Велит закопать — сделаем в лучшем виде, а если пожелает отпустить — вышвырнем пинком под задницу.

Я ничего не знаю, — нерешительно заявил Леха, то и дело переводя взгляд с одного на другого.

В ту же секунду Леха почувствовал, как тяжелый кулак Цербера ударил его прямо в живот. Скорчившись верхом на стуле, парень закашлялся — воздух начал стремительно покидать его легкие. Между тем над головой Лехи вновь нависла страшная пугающая тень в лице нового мучителя.

Эй, чувак, полегче с моим гостем, — вяло возмутился Ден, который уже успел взобраться на стол и теперь непринужденно помахивал ногами, с явным удовольствием наблюдая за сценой допроса.

Он не мог вести себя иначе перед своими пацанами или жертвами — не поймут. Однако внутри буйного головореза бушевало торнадо — только что, перед входом в подвал, ему на глаза попалась газета с заметкой о смерти сестры — еще одно болезненное напоминание о ее кончине. Нет, Ден ни на секунду не забывал о том, что ее больше нет — осознание тяжелого факта могильной плитой давило его изнутри, но в то же время с головой погрузиться в мрачные мысли ему не давало чувство долга перед сукиным сыном Цербером. Почему-то жизненно важным казалось помочь ему отыскать дочь — это словно было для Дена ключом к искуплению хотя бы малой части грехов.

Странно. Еще некоторое время назад Денису бы и в голову не могло прийти такое — что он начнет задумываться о своих грехах и расплате за них. Однако обратный отсчет начался со смертью Лерки, и теперь — Ден знал это наверняка — все должно очень круто поменяться. Раньше он знал, что их двое — две разделенные половинки единого целого. Близкое присутствие Лерки где-то рядом бесило, отравляло благополучное существование в полудреме, но в то же время заставляло чувствовать себя… целым, что ли. Теперь все конкретно изменилось, теперь он достаточно прочно осознал, что остался один.

Теперь — точно.

Один.

Лера покинула его навсегда — ушла навстречу вечности. Вот только есть ли она, эта вечность? И, если есть, то как выглядит? Хорошо ли там его маленькой сестричке, или, наоборот, еще дерьмовее, чем здесь? Суждено ли им еще когда-нибудь встретиться там, за чертой реального, за гранью дозволенного?.. Неизвестно. Но ведь Ден так много не успел ей рассказать… Обо всем — о себе, своей одинокой жизни в шкуре никому не нужного кровожадного монстра, о смерти, которая однажды имела наглость навестить его и даже задавала какие-то дурацкие вопросы… В тот памятный вечер, когда Лера сама явилась в его святая святых — логово отмороженных ублюдков — он говорил и говорил, втирал ей что-то о семье и непрочных узах, о предательстве и лжи, даже, кажется, что-то было о правде… Говорил всякий бред, потому что не понимал, что вообще следует говорить в этой ситуации; выкручивался, как мог, чтобы только не молчать. Теперь же темы, которые он не успел обсудить вместе с Лерой, его мозг генерировал с поразительной частотой. Ден и сам не мог понять, откуда взялось столько важной информации, которую он так и не успел донести до Леры.

Теперь уже и не успеет.

Зачем все это — деньги, власть, чувство вседозволенности и приятное осознание себя королем жизни, которому в этом мире подвластно все без исключения? Зачем все это теперь, когда ее больше нет и никогда не будет? Единственный человек, мнение которого всегда было для Дена важным, теперь никогда не выразит свои размышления в словесной форме, никогда не посмотрит с пониманием или, наоборот, упреком.

Ден был полностью сбит с толку, однако внешне это никак не проявлялось отчасти потому, что головорез по инерции продолжал вести себя так же, как и всегда — он просто не знал о другом поведении. Его боль всегда находилась при нем, но головорез не собирался делать ее достоянием для всех своих людей — не мог предстать перед ними слабым, сломавшимся слизняком. Ни при каких обстоятельствах, ни за что… Позже, когда Цербер выколотит из Лехи признание, можно будет закрыться ото всех и принять двойную, а то и тройную дозу чудо-пилюль, а затем хорошенько запить все это добро каким-нибудь дорогущим бухлом, впрочем, даже бормотуха сейчас сойдет. Но это все потом, потом…

Между тем Сергей никак не отреагировал на реплику Дена, а вот Леха, как ни странно, бросил на головореза взгляд, полный надежды. Это, конечно же, было очень странно, однако пленник действительно поспешил поверить в слова Якунина.