Я твой враг

Я перевожу взгляд на мягкие игрушки в кресле. Так и есть. Мы очень разные с ним. Словно из разных миров. И я понятия не имею, чем могла заинтересовать такого как Исай. Мне вдруг становится стыдно за свою комнату. За старенькие обои, за розовое одеяло и кучу мягких игрушек, разбросанных по разным сторонам. Я взрослая девушка, но, судя по обстановке здесь, не выросла из пятнадцатилетнего возраста.

— Ешь, — протягиваю ему коробку, а сама устраиваюсь рядом.

Он ввел меня в краску, заставил стыдиться. И за это я зла на него.

Исай, словно ни в чем не бывало, открывает пластиковую крышку и принимается за мороженое. Я пробую несколько ложек.

— Как твоя рана? Амир сказал, что через пару дней снимет скобы.

Я уже не удивилась его осведомленности. Исай практически не видел меня в последние дни, но знает больше остальных. Это немного нервирует. Будто я кролик в клетке, под его пристальным взглядом.

— Все в порядке, Амир замечательный врач.

В этот момент снова вибрирует телефон. И снова сообщение от Демы.

«Завтра в час буду ждать на парковке у клуба»

Удивленно пялюсь на экран. Спустя мгновение новое сообщение.

«Если опоздаешь, придушу»

Ну что за дурак! Улыбаюсь, желая напечатать ответ, но что-то не так. Повернувшись, встречаюсь с напряженным взглядом Исая. Он смотрит на меня, но, почему-то, кажется, что Гесс все прочел. Ставлю телефон на блокировку и убираю в карман.

— Ты меня избегаешь?

Его вопрос вводит меня в ступор. Прячу взгляд, набирая ложкой мороженое.

— Нет...

— Это правильно.

Поднимаю на него удивленный взгляд.

— Если бы избегала, я бы разозлился.

Киваю, снова принимаясь за сладкое. Только для того, чтобы спрятаться от его пристального взгляда, хотя в горло и кусок не лезет. Я слишком сильно нервничаю рядом с ним.

— Но ты стала меня бояться. И мне это не нравится.

Молчу в ответ. Тогда он бросает ложку в коробку.

— Лия, посмотри на меня, — раздается напряженное над головой.

Я поднимаю глаза. Исай подается ко мне, сейчас между нами миллиметры пространства. Мне страшно сделать вдох, так близко он ко мне.

— Ты видела? Там во дворе, ты все увидела?

Кровь в венах леденеет при воспоминании о тех событиях. Я просто киваю. Он хмурится.

— Ты не должна была смотреть.

— Ты был так жесток с ним, — в горле пересыхает.

Исаю не нравятся мои слова.

— Он был также жесток с тобой, с нами. Каждый из присутствующих в магазине мог погибнуть. Он хотел нас убить.

Я понимаю, что он пытается сказать. Но для меня его слова абсолютно ничего не меняют.

— Было бы лучше, если бы этого не было...

Под взглядом его ледяных глаз мне не по себе.

— Я мог бы тебе соврать, но я не стану. Ты должна понимать, кто я такой. У меня не было выбора, Лия. Я должен был наказать его, чтобы ни одной падле не повадно было лезть к моей семье.

— Ты защищаешь своих, и это хорошо. Но разве должны страдать другие?

Исай наконец-то отстраняется. А я, воспользовавшись моментом, спешу отползти от него подальше. Несколько секунд он молчит. Просто смотрит в стену, задумчиво потирая кулак.

— Мне было десять, когда нас с братьями забрали у матери. Элис и Амира увезли в другой город, а мы с Миром попали в один детский дом. Тогда сложные времена были, в детских домах творился чистый ад. И нам с Миром не повезло особенно, — он поворачивается ко мне, улыбается. От его улыбки отдает болью.

— Чтобы ты понимала, мы попали в самый грязный и страшный ад из всех возможных. Меня особо не трогали, а вот до Мира докопались. Он всегда был вспыльчивым и резким. Первоклашка, сцепился с одним из муд*ков старшеклассников. Тот пытался унизить, стянул с него штаны перед всеми ребятами. За что Мир врезался в него головой, и вынес им окно в вестибюле. Бедолагу зашивали, а Мир несколько дней провел запертым в жуткой коморке, где хранились вонючие половые тряпки и швабры. Воспитательницы вносили свой вклад в наше воспитание, — от его усмешки, как и от рассказа, мороз по коже.

— А когда тот мудак вышел из больнички, то решил устроить Миру настоящий ад. На большой перемене, толпой вытянули его на улицу. Они избили его. Пока он лежал на земле, бросали в него циркулями, писали маркером у него на лице всякую х*йню. Мир сопротивлялся до последнего, но они отп*дили его до полусмерти. Когда брат вырубился от болевого шока, тот ублюдок поссал на него, и каждый из его класса подошел и харкнул в Мира, — его голос садится.