Я – твой сон

И нет эмоций никаких.
Лишь память направляет их.
Заполонили улицы
Живые мертвецы…

Ким пошатнулся и схватился рукой за дверь, чтобы не упасть. Сзади к нему подошла мать. Услышав скрип половицы, Виктор обернулся и успел увидеть, как что-то черное стремительно обрушивается ему на голову.

Потом перед глазами с треском расползлась багровая темнота, и Виктор почувствовал, что летит в пропасть. Ускользающим сознанием он успел выхватить из тьмы последние слова матери: «Ты больше не отнимешь его у меня, маленький ублюдок! Больше не отнимешь!»

И что-то снова обрушилось ему на голову. Багровая темнота перед глазами рассыпалась на тысячи огненных кусков, и Виктор отключился.

Ему не суждено было увидеть, как мать отшвырнула от себя окровавленную кочергу, как бросилась к мужчине, сидящему на кровати, и как обняла его, бормоча сбивчивым безумным шепотом: «Никому тебя больше не отдам. Никому. Никому…»

23

В лесу было темно, но Егора Соболева это не особо напрягало. Он прекрасно знал эти места, исхоженные им вдоль и поперек, и мог бы даже обойтись без фонарика, если бы ночь была лунной и по земле не стлался этот отвратительный зловонный туман, принесенный северным ветром с Черных болот.

Поваленные ураганом деревья, овражек, ручей – ориентиры оставались неизменными все эти десять лет.

Обогнув бурелом, Егор увидел впереди, между деревьями, черный силуэт небольшого охотничьего дома. Он быстро подошел к нему, постучал в дощатую дверь и крикнул:

– Это я! Егор! Я вхожу!

Выждал на всякий случай еще несколько секунд и только после этого распахнул дверь и шагнул в домик. Внутри царили потемки, тускло подсвеченные дрожащим огоньком свечного огарка. Свечка стояла на массивном, грубо сколоченном из досок столе. А у стола на табурете сидело странное существо, похожее на лешего.

– Эй, – тихо окликнул его Соболев. – Это я.

Леший поднял голову и исторг тихий глухой звук, больше похожий на бессмысленное звериное ворчание, чем на человеческую речь.

«Что ты мне сегодня принес?» – означало это ворчание.

– То, о чем ты просил, – ответил Егор.

Он поставил на стол рюкзак, раскрыл его и стал выкладывать принесенные вещи, комментируя свои действия:

– Веревка… Точильный камень… Журналы…

Леший вскинул грязную мозолистую руку и вырвал из пальцев Егора журнал.

– Ну-ну, полегче, – недовольно проговорил гость.

Леший стал быстро листать журнал, разглядывая картинки и глухо, хрипловато мыча. Егор посмотрел на него из-под сдвинутых бровей. И вдруг поймал себя на том, что забыл, какой у отца был голос – до того, как пуля киллера разворотила ему связки и трахею. Высокий, низкий? Может, хрипловатый? Наверняка в его голосе чувствовались сила, власть, жестокость… И что от всего этого осталось?

Егор вздохнул.

Он вспомнил, как десять лет назад тащил на себе отца, как кровь хлестала у того из горла. Вспомнил, сколько сил, времени и денег потратил на то, чтобы все считали отца мертвым. И ради чего все это? Отец так и не смог стать прежним. Не смог поквитаться с Лисицыным, не смог вернуть себе власть и деньги. Полубезумное, затравленное животное – вот чем он стал. Леший. Лешак. Монстр.

Егор поморщился и отвел от отца взгляд. Опустошив рюкзак, закрыл его и закинул на плечо. Обернулся на Лешего:

– Ты стал слишком часто наталкиваться на людей. Прошу тебя быть осторожнее.

Леший вскинул голову и посмотрел на него тусклыми непонимающими глазами.

– Я серьезно. Если кто-то узнает, что ты жив…

– Ы-ы-у-ы… – промычал монстр.

– Все не так просто, – строго сказал Егор. – Ты же сам знаешь, что он не успокоится, пока не найдет тебя и не убьет.

– Ы-а-э…

Егор мотнул головой:

– Он не забыл. И никогда забудет.

Монстр горестно вздохнул, обнажив желтые зубы, и снова что-то промычал.

– Ничего, – сказал ему Соболев. – Дай мне еще немного времени.

И вдруг откуда-то снизу донесся странный звук – не то слабый вскрик, не то плач. Егор прислушался, затем сурово посмотрел на косматого монстра и резко спросил:

– Что это?

– Уыа… – промычал тот.

– Кто-то скулил, – сказал Егор. – Кого ты здесь прячешь?

Звук повторился. Егор быстро прошел в угол комнаты, откинул половик, скрывающий крышку погреба.

– Ы-ы-ы! – замычал, нервно раскачиваясь, монстр.

Егор, не обращая внимания на его протяжный рык, сдвинул засов и откинул тяжелую крышку. Плач стал громче. Егор включил фонарик и посветил вниз. На дне погреба сидела, дрожа от холода и ужаса, темноволосая девушка.

– Черт… – тихо выругался Егор.

– Ы-ы-ы… – промычал в ответ монстр.

Егор посмотрел на него угрюмым, недовольным взглядом.

– Зачем ты ее сюда приволок? – с раздражением спросил он.

– Ы-ы-ы! – еще громче и взволнованнее взвыл монстр.

– Нашел себе игрушку? – Егор мрачно вздохнул. – Давно она у тебя?

Монстр снова нечленораздельно замычал в ответ. И вдруг Егор понял, кто эта девушка и как долго она здесь сидит. Его лицо потемнело, и он мрачно проговорил:

– Ты хоть знаешь, кто это? Это Надя Соколовская. Дочь хозяина турбазы. А он мой друг. Мой друг, слышишь?!

Монстр завыл и затряс головой.