Я тебя вижу

Быстро сообразив, опускаю голову на грудь. Пусть Мелисса считает, что я сдалась. Мысли проносятся стремительным вихрем. Двери в доме заперты, а единственные окна в кухонной пристройке – огромные световые люки – слишком высоко, до них не дотянуться. Есть лишь один способ помешать Мелиссе – убить ее первой. Идея настолько нелепая, что голова кружится. Как я в такое впуталась? Как превратилась в женщину, способную лишить кого-то жизни?

Хотя убить Мелиссу я смогу. И убью. Мои ноги связаны так туго, что об освобождении даже думать не стоит, а значит, двигаться быстро не получится. Мне удалось ослабить клейкую ленту на запястьях, и я осторожно, стараясь не шевелить плечами, вытаскиваю одну руку. Наверняка на моем лице написан весь план, поэтому я смотрю на экран. Не надеюсь увидеть Кэти, но все же отчаянно жду хоть какого-то движения за закрытой дверью.

– Странно, – говорю я, не успев подумать о том, что свои мысли лучше держать при себе.

Мелисса глядит на экран.

– Что?

Я уже освободила руки и держу их сцепленными за спиной.

– Вон тот знак, – киваю на левый верхний угол экрана, – у схода с эскалатора. Минуту назад его там не было.

Складная желтая табличка предупреждает о мокрых полах. Что-то пролилось? Но когда? Я не видела.

Мелисса пожимает плечами.

– Значит, кто-то ее поставил.

– Не ставили ее. Она просто появилась.

Когда Кэти поднималась по эскалатору, никакой таблички не было, иначе та на секунду оказалась бы перед моей дочерью. Что касается того, когда она появилась… ну, точно не скажу, но с тех пор, как Кэти исчезла, я отрывала взгляд от экрана не дольше, чем на несколько секунд. И всякий раз, замечая там очередной светоотражающий жилет, отчаянно надеялась, что его владелец пойдет в ту комнатку, где сейчас находится Кэти.

Тень беспокойства мелькает в глазах Мелиссы. Она наклоняется к экрану. Нож по-прежнему зажат в ее правой руке. Я уже высвободила обе свои руки и медленно тянусь одной к краю стула, а потом чуть ниже, к ногам. Не спускаю глаз с Мелиссы. Она сдвигается, и я тут же выпрямляюсь и закладываю руки за спину. Но слишком поздно, Мелисса боковым зрением замечает мое движение.

У меня на лбу выступают капли пота, глаза начинает щипать.

Не знаю, что заставило Мелиссу взглянуть на кухонную столешницу, но уверена, она мигом поняла, что я сделала. Ее взгляд перескакивает на подставку для ножей. Мелисса пересчитывает их и замечает пропажу одного.

– Ты играешь не по правилам, – говорит она.

– Как и ты.

Наклоняюсь, хватаюсь за рукоятку ножа и чувствую острую боль – лезвие режет лодыжку, выходя из сапога.

«Вот он, – думаю я, – мой единственный шанс».

38

Патрульная машина с включенной мигалкой мчалась по Мэрилебон-стрит. Она едва не зацепила экскурсионный автобус, который остановился перед Музеем мадам Тюссо. Келли слушала, как дежурные офицеры на передних сиденьях, перекрикивая вой сирены, обсуждали сегодняшнюю игру на «Олд Траффорд».

– Я не понимаю, как Руни мог это пропустить. Если бы я платил кому-то триста тысяч в неделю, то, черт возьми, убедился бы в том, что он может бить прямо.

– Не умеет он играть под давлением, вот в чем проблема.

На Юстон-сквер зажегся красный свет. Водитель нажал на клаксон, переключил сирену на тон выше, и машины впереди начали раздвигаться, пропуская их. Полицейские свернули на Блумсбери, и Келли включила рацию, надеясь услышать новости, которых все отчаянно ждали. Новости пришли, когда машина подъезжала к Вест-Энду. Келли закрыла глаза и на миг уткнулась головой в спинку переднего сиденья.

Все закончилось. По крайней мере, для Кэти Уокер.

Келли наклонилась вперед и высунулась между патрульными.

– Теперь можно ехать медленнее.

Водитель уже услышал новости. Он выключил сирену и снизил скорость до приемлемой. Теперь от оперативности не было никакого прока. Некого спасать.

Когда они добрались до Лестер-сквер, Келли высадилась у ипподрома и побежала к станции метро. Махнула удостоверением перед скучающей женщиной у турникетов. Попала на станцию через другой вход, чем намеревалась, и огляделась в попытке сориентироваться.

Туда.

Дверь в подсобное помещение была потертой снизу, там, где люди толкали ее ногами, а уголки плаката, призывавшего пассажиров сообщать о любых подозрительных предметах, отклеились. Вывеска предупреждала, что посторонним вход запрещен.

Келли дважды постучала, затем вошла. Она уже знала, что найдет внутри, но ее сердце все еще колотилось.

В подсобке не оказалось окон. Там было темно, у стены стояли стол и металлический стул, а напротив лежала стопка сложенных табличек. В углу располагалось желтое ведро на колесиках, наполненное грязной серой водой. Рядом на пластиковом ящике сидела молодая девушка с чашкой чая в руках. Даже без самоуверенного выражения и надутых губ с фотографии на сайте Кэти можно было узнать сразу. Ее густые мелированные волосы падали на плечи, мягкие складки белого пуховика делали фигуру крупнее, чем та была на самом деле.

Белая.

19 лет. Длинные светлые волосы, голубые глаза.