Я тебя получу

Мне нравится приветливое солнце, теплое море. Нравится ходить утром на маленький рынок за спелыми фруктами и овощами, нравится читать вечерами книги под разросшимся виноградником. А еще слушать ночами орущих во все горло сверчков и смотреть через открытое окно на бархатное звездное небо.

Я люблю своего мужа, свою маленькую проказницу-дочь. Я люблю эту свою новую такую простую, но наконец-то настоящую жизнь.

Все хорошо у меня.

Почти все…

— Сегодня днем номер освобождают Поповы, ты помнишь? — Паша сидит на подоконнике веранды, и покачивая ногой, пьет обжигающий кофе. — Я постараюсь успеть, хотя понятия не имею, сколько времени потрачу в банке. Сама знаешь — бюрократия.

— Пап, а что такое бироратия?

— Бюрократия — это почти тоже самое, что и бабай, только страшнее, — делает «ужасное» лицо, и Дианка снова хохочет, вытирая испачканную в шоколаде ладонь о постиранную скатерть.

— Ладно, не спеши, провожу Поповых сама, — собираю со стола тарелки и наигранно ворчливо: — Мне же все равно заняться нечем, подумаешь, постирать, обед приготовить, ребенка из сада забрать…

— …а еще скоро новый постоялец приедет, комнату ему надо приготовить, — заканчивает за меня Паша.

— Что за постоялец?

— Мужик какой-то, через интернет номер забронировал. Вроде бы бывший военный.

— Ну вот, еще и постояльца встречать… — смахиваю со стола крошки, и именно в этот момент раздается звонок в ворота.

Кто там увидеть не представляется возможным — забор не очень высокий, но весь опутанный дикорастущими лианами, от чего кажется, что живем мы где-то в тропических джунглях.

— Кажется, это он. Откроешь? Я пока Дианку от шоколада отмою.

Жму плечом и, вытерев руки, выхожу с веранды на улицу. Сегодня жарко как никогда — середина июля. Пекло. А гости из Пензы напяливают панамки, и гуськом, таща со собой надутые матрасы, зонты и троих незамолкающих детей собираются на пляж.

Да, за эти годы я нежно полюбила море, но ходить плескаться когда солнце в зените… Хотя и я когда-то приезжая на юг ловила каждую минуту отпуска. Это сейчас это все — мой дом, моя привычная жизнь.

— Одну секунду, открываю!

Шлепая по выложенной гладким булыжником дорожке дохожу до ворот и ввожу незамысловатый код. Открываю дверь, а там…

— Здравствуй, хозяйка. Комнату сдаете?

На голове соломенная шляпа, сеточка морщин возле глаз, на плече ремень спортивной сумки.

Папа.

Ошарашенно оборачиваюсь — на веранде стоит Паша с Дианкой на руках. И улыбается. Немного настороженно, но…

Он все знал. Знал и скрывал до последнего.

Он видел, что моя разлука с отцом и было тем единственным «но», что не давало мне стать окончательно счастливой.

Я долго злилась на него, не в силах простить то, что он сделал. Ни единого слова за эти годы. Злилась… но втайне скучала. Ведь все-таки он мой отец и пусть таким ужасным методом, но он хотел оградить меня от, как ему тогда казалось, ошибок. В итоге ошибся сам и, судя по его сообщениям, которые всегда оставались без ответа, давно это понял.

И вот он здесь. На пороге нашего дома. Приехал…

Как же он постарел…

Глаза предательски жжет.

— Ну так что, найдется у вас уголок для одинокого пенсионера? — робко улыбается он, а я, получив благословение от Паши в виде едва заметного кивка, впервые за несколько лет обнимаю своего раскаявшегося отца.

Конец