Я тебя (ненавижу) хочу

— А чё, её прям тут что ли? — один из бугаев осматривается по сторонам. И только сейчас я замечаю, где мы. На заднем дворе университета. Ближе к гаражам. — На улице?

Я смотрю вдаль и сама уже не надеюсь на спасение.

Он же спасёт меня, да?

Зажмуриваюсь и всего лишь мысленно прошусь. Не может надо мной жизнь так подшутить. У нас ведь только стало всё хорошо. Почему именно сейчас?

15

— Вы слышали?

Я напрягаюсь. Распахиваю глаза и смотрю, как Васильева осматривается по сторонам.

— Чего? — недовольно бурчит.

— Не кричи, дура, — один из бугаев зло шикает на неё. А у меня в груди теплится надежда, что сейчас меня спасут. И я открываю рот. Зажмуриваюсь и визжу, не жалея сил. Только бы это был Эмиль! — Бляя, долбанутая! Заткнись!

Мощная ладонь от паники закрывает рот. А я продолжаю мычать в неё. Только бы кто-то мне помог!

Мне становится так страшно, что сейчас этот человек пройдёт мимо и всё. Конец. Я же не выживу после этого!

— А-арсанов? — дрожащий Светкин голос заставляет меня вновь открыть глаза. Посмотреть вбок, куда она так испуганно смотрит. И выдохнуть от облегчения.

Потому что там, прямо за поворотом стоит Эмиль. Нет. Не стоит. Надвигается сюда. Злой, как чёрт. Разъярённый. Казалось бы пар из ушей валит. Мне и самой становится страшно от такого Арсанова.

Но вместо того, чтобы убежать, как делают два пацана, что всё это время держали меня. Я бы его обняла. Не сбежала трусливо. Эмиля все боятся. И эти шавки — не исключение. Даже вдвоём. У Эмиля… Плохая репутация.

Я падаю на землю из-за того, что меня отпускают. Но тут же стараюсь встать. И пока я делаю это с трудом, не понимаю, отчего раздаётся громкий вскрик. Резко поднимаю взгляд. Арсанов уже здесь. Стоит передо мной.

Вцепляется пальцами в Светкино запястье.

Едва огонь изо рта его не вырывается.

Он слишком резко дёргает Светку за руку. Так, что она чуть не падает на грязную после дождя землю.

Я так думаю сначала, но нет… Эмиль прижимает её к себе. И как только вижу это… Мне становится не по себе.

— Ты сама напросилась, — внезапно шипит Арсланов ей прямо в лицо. Та пугается. Раскрывает от испуга рот и не понимает, почему Эмиль так злится. Безмозглая… — Даю тебе день, чтобы ты убралась отсюда. Ясно?

Васильева активно кивает головой. Бегает взглядом по лицу Арсанова. Который тут же выпускает девушку. Ту мотает из стороны в сторону, и она всё же падает на сырую землю.

А потом он поворачивается ко мне. Идёт в мою сторону. Надвигается как тайфун. Стремительный, необузданный.

Обхватывает меня за талию. Волочит за собой в сторону машины. А я и не сопротивляюсь.

Боюсь его. И доверяю. Одновременно.

Он открывает двери, и я запрыгиваю в салон. Жду, когда он сядет рядом.

Арсанов, ничего не говоря, заводит мотор. Вжимает ногу в педаль газа и отъезжает от университета.

Мы находимся в пути каких-то десять минут. Меня всю дорогу трясёт. Я прошу его сказать хоть слово. Но не наседаю. Его злое, обезумевшее лицо напугало даже меня. Поэтому тихо плакала и обнимала себя руками.

Пока мы не останавливаемся у набережной. Он открывает дверь и бьёт её ногой.

Вылезаю следом. Наблюдаю, как парень мечется из стороны в сторону. Запускает пятерню в волосы. Пытается отдышаться. Как после дикого марафона.

Не могу ничего понять, как Эмиль подлетает ко мне. Хватает лицо ладонями, соприкасается своим лбом с моим. И продолжает тяжело дышать. Будто кислорода не хватает.

А мир вокруг меня в эти секунды будто кружится.

Земля уходит из-под ног.

— Эмиль? Ты в порядке? — я беспокоюсь о нём больше, чем о том, что произошло пару минут назад.

После смерти отца… У него проблемы. В контроле. Во многом. Срывается часто. Творит, что хочет.

Как и сейчас.

— Влада, — произносит моё имя. Выдыхает. — Прости, что не уберёг. С этого дня ты можешь ни о чём не волноваться. Тебя больше никто не тронет.

Сердце от этих слов начинает биться сильнее.

Почему?

Почему именно сейчас?

После стольких лет игнорирования он идёт на сближение.

— Эмиль, но… — я пытаюсь ему это сказать. Хочу знать правду. Но волнуюсь. Боюсь услышать ответ. Тот, который не понравится мне. — Всё в порядке? Ты говоришь такие странные для тебя слова…

Он открывает глаза. Смотрит серыми огоньками на меня. Наблюдаю, как дёргаются его тёмные и пушистые ресницы. Как он раскрывает губы и стойко произносит:

— С этого дня, ты — моя, — его взгляд меняется. С растерянного становится твёрдым. Превращается в того, кого я знаю. Тем, кого я боюсь и люблю одновременно. — И это моя обязанность, защищать тебя, как свою девушку.

Он не ждёт от моего ответа. Врезается своими грубыми, но упругими губами в мои уста.

Терзает их. Захватывает. Делает больно, но в то же время хорошо.

Доводит до помутнения рассудка.

А я не могу ни думать, ни двигаться.

Потому что сейчас… Арсанов назвал меня своей девушкой. Сделал своей.

И это… Заставляет распасться на миллионы осколков.

Поднимает тысячу эмоций в организме. И я отвечаю. Страстно, любовно. Не жалея сил. Отдавая саму себя. В его руки.

В его власть.

16