Я тебе не раб

– О тебе никто не вспомнит, если не вернёшься. А я прошу тебя остаться. Мне нужна помощь.

– Нет! – я поморщился, отворачиваясь. Буравящие меня глаза реально заставляли внутри всё дрожать. – Мой ответ: нет!

Верить её словам не хотелось. Как это – не будут вспоминать? Разве такое возможно? Да тётка всю Москву перевернёт, а потом и область, если я не вернусь ночевать!

– Пожалуйста, – прошептала Марина, – не бросай меня.

Вы это видели? Ну не наглость?! Не бросай её! А родители? Понятно, у них ещё два сына имеются: мои братья – старший и младший. Оба образцовые, в отличие от меня. Но всё-таки! И я не чужой. Будут волноваться, иначе никак.

Она словно услышала мои мысли, протянула тонкую белую руку и дотронулась до предплечья:

– Правда. Никто не хватится тебя, пока не вернёшься. Если, конечно, захочешь вернуться.

– Конечно! – разозлился и сбросил её ладонь нервным движением. – Конечно, захочу! Уже хочу. А как, кстати, те трое? Их ты тоже не собираешься домой отправлять?

Глаза девушки хищно сузились:

– Они виноваты. Пусть поработают на благо моего мира.

Спорить не стал. В моём, кстати, тоже без этих козлов легче будет дышать.

– Короче, так: ты, я вижу, в шоколаде. Больше моя помощь не требуется, так что жми на камень – или ещё какой способ имеется – и отправляй меня восвояси.

– Я не в шоколаде.

Ну не знаю! Если дворец с кучей слуг ей не кажется раем, то что этой Мариийн нужно? А ведь такой простушкой прикидывалась. Скромницей! Зачем я только влез со своей помощью!

Ой, кажется, я это вслух произнёс.

Девушка нахмурилась:

– Не притворялась. Просто не помнила. Время ещё не пришло.

– Как же, – не поверил я, – не помнила! А кто про перстень сказал волшебный?

Покачала головой, вздохнула:

– От стресса всплыло. Кольцо и кольцо. Считала просто памятной безделушкой.

– Не помнила, а теперь от стресса вспомнила? – я реально подозревал, что меня водят за нос.

Мариийн покосилась на двери в собственные покои. Видно было, что утомилась и хочет отдохнуть, но не решалась ни пригласить меня туда, ни оставить одного. Вздохнула, пожала плечами, указала на узкую тахту, стоявшую у стены рядом с панорамным окном:

– Хорошо. Давай поговорим.

Я предлагал что-то такое? Не припомню. Однако спорить не стал, тем более реально икры дрожали то ли от перенапряжения, то ли ещё от чего. Кивнул и сел, уставившись за стекло. Ладно, послушаю сказку о царевне, не помнящей родства.

– Мама погибла, отец был обречён. Особенности нашей магии таковы: если правительница умирает, у её супруга есть часа три, чтобы… – Мариийн сглотнула и опустила голову, рассматривая сложенные на коленях руки.

Она сидела совсем рядом. Я улавливал запах её духов, таких девичьих: немного ландыша, немного хвои. Мозги походу отключились, во всяком случае, ни о чём другом, как дотронуться до розовой бархатистой щёчки губами, думать не мог. Сделал усилие, отвернулся. Задрал подбородок и уставился в серое небо с нависшими подсвеченными заходящим солнцем облаками. В попытке прогнать наваждение, напряг извилины:

– Тебя отправили к нам, чтобы спасти?

– Я была слишком мала, нельзя взваливать на пятилетнего ребёнка груз такой ответственности. Я должна была вырасти и вернуться в ту же минуту, что исчезла. Отец отправился со мной: устроить и… установить ограничения. Он хотел, чтобы я вернулась зрелой женщиной.

– В тридцать? – я не выдержал, обернулся, но сразу встал и начал прохаживаться. Реально, сидеть рядом было пыткой. – Тебя растили чужие люди… Удочерили?

– Это был детский дом семейного типа.

– Хорошо, – сказал я таким тоном, будто обвинительную речь толкал. – Воспитывалась, выходит, у нас. Училась, образование получала. Потом замуж вышла бы, наверное, родила и… фьють! Это как?

– Не вышла бы. У меня блок.

Я так удивился, что застыл на месте:

– Блок?

Мариийн кивнула, так и не подняв на меня взгляда.

– Я не должна была привязаться к кому-либо. Учёба, работа – это всё пожалуйста. А с людьми… у меня даже дружить не получалось, не то что остальное.

– А-а-а… – Что-то так жалко её стало. Выходит, до тридцатника девчонка ходила бы, не имея права ни на дружеские, ни на романтические отношения. – Хм… А теперь? Ты же вспомнила всё, значит, и блоки сняты.

– Пока не всё. Постепенно вспоминаю, но главное…

Она вздрогнула и обернулась на звук шагов. В комнату влетел тот седовласый, что строил из себя крутого в приёмном зале.

– Мариийн!

Он так резко остановился, что я ожидал услышать визг тормозов. А девушка сжалась, будто готовилась к обрушению потолка или молнии с небес, но довольно быстро совладала с собой, поднялась и с пластмассовой улыбкой посмотрела на вошедшего:

– Советник Шаарой? Что-то ещё желаете сообщить?

– Уделишь мне минутку? – седовласый небрежным жестом указал на двери в покои девушки.

Она передёрнула плечами и кивнула мне:

– Отдыхай, Алексей. Завтра тебе разъяснят твои обязанности.

Как только эти двое скрылись, я со всей силы ударил кулаком в стену. Странно, что дыру не проткнул.