Я так хочу

Лина глядела в травянисто-зелёные глаза. Она могла повторить этот цвет на палитре, смешать зелёную, жёлтую и синие краски. Столько зелени она видела в Дорсете – умытые после дождя пастбища, изумрудные холмы под набухшим английским небом... Разомкнула ссохшиеся губы. Вопросы рассыпались. Она улыбнулась.

– Я устала.

Видимо задремала. И вскрикнула. Взрыв в голове растекся под веками белой болью. Лина подняла лицо. Глаза мигали и слезились, слепли от разом вспыхнувших светильников и люстр. Кому понадобился день? Зачем? Ночью так хорошо растворяться в неясных очертаниях, становится прозрачной, невесомой, и медленно таять с каждой секундой...

Стюарт исчез. Вместо него в дверной косяк упирался плечом Берри.

– Прячешься.

Голос отдавал звоном в затылке, словно туда въехал приклад. Лина попыталась подняться или отвернуться, но все что сумела, это уставиться в босые ступни, широко расставленные в дверном проёме.

– Собирайся!

– Зачем? – выдавила она.

– Летим во Вьетнам.

– Зачем?

– Загорать. Или ты передумала?

– Наверное...

– Тогда просто закончим съемки, в которые ты щедро вбухнула бабло. Или и это забыла?

– Нет, но это не важно. Я не еду.

Перестав заслонять дверной проем, Берри вошел в комнату, привалился к туалетному столику.

– Почему?

– Ты знаешь.

– Хочу послушать, – требовательно бросил он.

– Разве ты не следишь за новостями?

– Нет.

– Тогда, наверное, следят твои юристы и адвокаты. Я прокажённая. Не хочу никого компрометировать. – Лина облизнула губы, давно не говорила так долго.

– И что дальше?

– Не понимаешь?

– Нет.

– Не хочу марать тебя.

Кристофер беззвучно рассмеялся. Лина поняла это по тому, как затряслись худые плечи. Ладони звучно хлопнули по спинке кресла:

– Улетная байка. Карлин обрыдался в умилении. Собирайся!

– Не могу. Я… никуда не выхожу.

– Теперь выходишь.

– Нет, я... не лечу, Кит.

Имя прозвенело как выстрел. Лина прислушалась к ясному звуку короткого имени, едва ли не впервые произнеся его вслух, и подумала, как оно соответствует ему. Кит – а вовсе не Крис или Кристофер – безупречно и необратимо, словно разом отсеклось лишнее, весь блеск и мишура, все, что окутывало его саваном недоступности. А может, это разлетелась осколками мечта? Берри молчал, и казалось, прислушивался к тому же.

– Это всё?

– Да. Я... устала.

– Хорошо, выспишься в самолёте.

– Для чего? Ты ведь разводишься со мной, зачем тебе это?

Лина вскинула голову, нехотя посмотрела в замкнутое лицо. Играя желваками, Берри не двигался. Ждал её взгляд, подняв брови и опустив руки.

– Закрываю счёт.

Глава 38

Вьетнамская война. Тексткое наступление тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года, пережитое офицером Джеймсом Берри. Плен в Сайгоне и бесславная смерть в мирное время в ходе последней, нигде не упомянутой операции, спустя шесть лет после подписания Парижского соглашения, в одной из тюрем Северного Вьетнама. Автобиографический документальный фильм.

Это всё, чем поделился Кит за время двадцатичасового перелёта. Отец, – догадалась Лина, – глядя на растущие за шторкой иллюминатора разноцветные огни города Хо Ши Мин. Подражая Берри, подвела стрелки часов, прибавила четырнадцать кругов. И недоверчиво посмотрела на циферблат – словно разом постарела, отмотав кусок жизни.

Они приземлились в международном аэропорту Таншоннят в три часа ночи. Предутренний город встретил косым ливнем. Крис повернул от терминала направо, уверенно лавируя меж припаркованными автомобилями и мотороллерами. Громыхая колёсами чемодана, Лина втянула непокрытую голову в плечи и потащилась следом.

Серебристый Мерседес мерцал под фонарём в мареве капель. Берри постучал костяшками в водительское окно, открыл пассажирскую дверь. Спасаясь от яростных потоков воды, Лина быстро забралась на заднее сидение. Шофёр арендованного автомобиля, миниатюрный вьетнамец, который едва выглядывал из-за руля, приветствовал на ломаном английском. Он улыбался от уха до уха, важно вручая пассажирам рекламные проспекты местных туристических бюро.

Перебросив на плечо мокрые волосы, Лина вытерла ладони о сырые джинсы. Она рассеянно листала брошюру по Южному Вьетнаму, поглядывала в тёмные стёкла с размазанными силуэтами сверкающих улиц и небоскрёбов. Положив свинцовый затылок на подголовник, слабо прислушивалась к непривычной музыке, льющейся из динамиков магнитолы. Она не чувствовала усталость, не чувствовала тяжесть долгого пути и тысячи километров за плечами, только муторный водоворот нескончаемого сна и невозможность проснуться…

Берри растолкал в уезде Кути:

– Выходи, приехали.

Лина поморгала. Дождь прекратился, за окнами сгустилась темнота. Такую непроглядную темноту она видела впервые, казалось, автомобиль погрузился в жаркое чрево чудовища. Открыв дверь, она вышла на улицу и утонула по щиколотку в луже, вдохнула тяжёлый воздух. Ещё раз. Подавляя панику, Лина отогнала облако назойливых мошек, не понимая, отчего задыхается. Обернулась на хлюпающие шаги, вгляделась в пятна домов, слегка рассеивающие мрак.