Я - Степан Разин

Меня несколько раз окатили холодной водой. Я застонал, но не торопился открывать глаза. Вместо спины у меня была одна огромная, тёмно-красная рана - она уже не понимала, что такое боль. Палач стоял надо мной, тяжело переводя дыхание, устало вытирая с маленького, заросшего чёрным волосом лба бисеринки пота. Они висели, поблёскивая в чёрных кустистых бровях, сверкали среди ресниц. Замаялся.

- Бей его, злодея! Бей! - кричали где-то в стороне чьи-то озверевшие голоса.

- Хватит! - донёсся густой бас воеводы Земского приказа князя Одоевского.

Он всегда молча наблюдал за ходом пытки, никуда не вмешивался, внимательно вслушивался в горячечный бред истязуемого, хмурился, иногда снимал тяжёлую бобровую шапку и протирал тряпицей лысую голову.

Меня вновь окатили водой.

- Братца его послушаем - о нём забыли, - напомнил тот же бас.

Раздался вздох палача - он склонился надо мной и тут же в нос ударил тяжёлый запах чеснока и кислого вина.

- Убери руки - сам встану! - простонал я с угрозой в голосе.

"Заплечный" удивлённо отшатнулся в сторону.

Я с кряхтением поднимаюсь на колени. Холодный земляной пол то приближается, то вновь отступает, словно я ещё в Хвалынском море на палубе струга. Наконец, пол стремительно взмывает вверх - на нём видны засохшие ржавые пятна, которые стремительно растут перед глазами. Я проваливаюсь в красную пелену, под поверхностью которой спряталась тьма. Я ухожу на дно омут засасывает меня всё глубже и глубже.

- Гей, робяты! - зову я во тьме.

- Здесь мы, батько - рядом...

В голове гудят колокола - нас встречает Астрахань многоголосым и всё усиливающимся шумом.

* * *

После почти двухлетнего персидского похода мы вошли в Астрахань 21 августа 1669 года.

Мои струги и струги сопровождавшего нас князя Львова крепостные стены встретили пушечным боем - стрельцы не жалели зелья. Завидев нас, они дружно закричали:

- Слава атаману-батюшке, Степану Тимофеевичу!

- Вот ужо он потолкует с боярами и приказчиками! - говорили в толпе.

- У казаков разговор короткий - каменья за пазуху и в омут!

- ...Патриаршие и государёвы струги разграбил, а людей боярских посёк, как уходили в Персию.

- ...На Яике голову старосте отрубили и стрельцов посекли.

- Многих наших православных из басурманской неволи освободил.

- Так и надо шахам да ханам!

- Погоди, не зря вернулись - скоро и до наших доберётся!

- ...а в царской грамоте милость и прощение - государь к себе на службу зовёт!

- Конечно - сокол донской не чета царским воеводам!

- Смотрите - вон он!

- Смотрите!

Князь Львов добродушно смотрит на меня. Высокий, статный воевода с чёрными усами и коротко стриженой бородой. На плечах мой подарок - богатая соболья шуба.

- Видишь, как тебя встречают, атаман?! Герой!

- Хороша встреча! - соглашаюсь я и низко кланяюсь столпившимся на берегу людям.

Нарастает их приветственный крик:

- Слава атаману Степану Тимофеевичу!!! Слава!!!

- В другой раз зайду - станем под городом, - говорю я воеводе.

Князь Львов что-то порывается сказать, но я его останавливаю: - Скоро приду, и обо всём потолкуем - и про грамоту, и про пушки, и про полонянников.

- И аргамаков, что в подарок государю везли, - вставляет воевода и улыбается, обнажая здоровые, крепкие зубы.

- И про аргамаков, - соглашаюсь я. - А пока дозволь, князь-воевода, моим казачкам вход в город. Товара у них много, пусть торгуют - твои купцы будут довольны.

- Пусть отдохнут, погуляют, - соглашается князь, - кабаки государёвы сидят без уловной деньги.

Я смеюсь:

- До этого мои робята всегда были охочи.

Струги Львова поворачивают к Астрахани - мы идём дальше.

- Нечего нам торопиться, - говорю я Якушке Гаврилову и Фролу Минаеву, пусть бояре посидят да подумают, чего ещё от Разина можно ожидать. Пусть напугаются.

Есаулы смеются:

- Ладная встреча, батька - ждали нас!

- Вот и закончился поход за зипунами, - вздыхает Минаев и сдвигает на затылок красную запорожскую шапку.

- Да новый начинается! - подмигиваю я своим есаулам. - В город пойдёте, присматривайтесь - может, скоро вернуться придётся.

- Поговорим с голутвенными да стрельцами, - кивает головой Гаврилов. Ведь не зря они нас так встречают. Устроим им Яик-городок!

В город я вошёл через несколько дней - сошёл со струга по алой ковровой дорожке в окружении верных есаулов. За эти дни они успели узнать город и тайные думы посадских и стрельцов.

- Батька! - шептал мне в шатре Иван Черноярец. - Ждут тебя там предлагают пошарпать бояр да купчишек. Среди стрельцов смута - жалованья давно не получают, а князь Прозоровский лютует. Ярыжники его ненавидят и стрельцы тоже. То же самое и в Царицыне. Говорят - придёте, откроем ворота и сдадим город, пойдём с вами против бояр и воевод. Люди дождались тебя, атаман - поквитаться хотят, зовут тебя и пойдут за тобой.

- Большое дело затеваем, Иван - не боишься на плаху?!

- Батька, да за тобой - хоть к чертям в ад! Серёга Кривой одобрил бы такое дело!

- Кривой? Давай, Ваня, помянем его - открывай бочонок, ставь кубки.