Я спас СССР. Том V

Традиция эта не сказать чтобы известна и популярна в Москве, не успела она еще дойти к нам из Европы. Но кто же не хочет замуж? Так что девчонки, сначала смущаясь, а потом все смелее подходят и собираются стайкой у сцены. Парни подбадривают их, отпуская беззлобные шутки, азартно потирают руки и делают шутливые ставки на то, кто сейчас окажется самой удачливой. Левка снимает процесс на камеру, Димыч снова расчехляет фотоаппарат. Я разворачиваю Вику спиной к залу, вручаю ей букет.

– Ну что, любимая, готова осчастливить кого-то из девчонок? Тогда кидай букет через голову, и посмотрим, на чьей свадьбе будем гулять в следующий раз!

На счет «три» Вика хорошо так размахивается, и букет по высокой траектории летит в зал. Юлька подпрыгивает, пытаясь схватить его, не уступают ей и другие желающие. Но букет совершенно неожиданно для всех приземляется в руки Мироновой. В зале поднимается гвалт, Ирка стоит посреди хохочущей толпы, растерянно прижимая к груди букет слегка увядших роз.

– Кажется, я знаю, на чьей свадьбе мы будем гулять! – смеюсь я, кивая Вике на входящего в зал Андрюху. Тот, пропустив все самое интересное, не понимает причин всеобщего веселья и удивленно смотрит на Ирку с букетом.

А мы с Викой тепло прощаемся со всеми и направляемся к машине. Теперь Димыч должен отвезти нас сначала в «Пекин», чтобы доставить тещу в гостиницу, а потом на вокзал. Завтра он же отгонит «Волгу» на Таганку.

– Дим, как вам удалось напоить Пилецкого?! – задаю я животрепещущий вопрос.

– Ловкость рук, и никакого мошенничества! – гордо заявляет он нам. – Один из наших болидов «нечаянно» толкнул Антошу под локоть, и ему пришлось на секунду поставить свой фужер с вином на стол, чтобы промокнуть дорогой галстук салфеткой. А уж поднять суматоху вокруг и поменять фужеры местами было секундным делом. Теперь наша Ольга его живьем закопает!

– А что ты шепнул Андрюхе?

– Подсказал ему пошарить по карманам Пилецкого и поискать его «микстурку».

Да… вызов на бюро и выговор по комсомольской линии – это цветочки по сравнению с тем, какие неприятности ему может устроить Литвинов. Что ж… воздастся каждому по делам его…

* * *

Два дня в Питере пролетели для нас с Викой, как одно мгновенье. Она в Северной столице в первый раз, и все здесь для нее было в новинку, все вызывало восторг. Я же «северную Пальмиру» тоже нежно люблю, но, извините, в другое время года. Мой город на Неве – это не хмурая громадина с облупившимися фасадами, а блистательная столица Империи, залитая ласковым июльским солнцем. Ведь таким мрачным и угрюмым, как у Достоевского, творцы города на Неве его точно не задумывали. Поэтому сейчас мне крайне осторожно приходится выбирать, что можно показать моей впечатлительной женушке, чтобы не испортить ее первое впечатление.

Номер нам Ася забронировала в интуристовской «Астории», так что живем мы в самом центре, и многие достопримечательности находятся в шаговой доступности. Сама гостиница неплоха, но следы времени в ее интерьерах заметны отчетливо. Приняв душ и передохнув немного после поезда, мы спускаемся позавтракать в ресторан, а потом идем гулять по городу.

День пасмурный, но дождя или мокрого снега нет, только сырой, пронизывающий ветер задувает с Финского залива. Начало зимы в средней полосе вообще в этом году малоснежное, хорошо, если к Новому году снег выпадет. Мы оба зябко кутаемся в пальто и прячем носы в шарфы, жмемся друг к другу, как два замерзших воробья.

– Боже, как они здесь живут? – ежится Вика под безжалостными порывами ледяного ветра.

Да уж, милая, это тебе точно не родной южный Воронеж и даже не Москва. Мы идем мимо Исаакиевского собора к Сенатской площади, ныне Площади декабристов. Жена непременно хочет увидеть Медного всадника. Беру на себя роль гида, провожу экскурс в историю.

– Ох, Лешка, сколько же ты у меня всего знаешь! – удивленно качает головой Вика. – Но как будто недолюбливаешь декабристов, говоришь о них холодно. А почему? Они же герои, с царизмом боролись.

Вот что я должен ответить человеку, в голову которого с детства вбита сомнительная истина о героизме этих людей, догма, что «декабристы разбудили Герцена» и подобная ей чушь?

– Вик, с декабристами все очень непросто… – осторожно говорю я. – Задай себе один-единственный вопрос, который им задал и Бенкендорф на первом допросе: почему никто из них сам не освободил своих крепостных? Почему их не поддержал народ и не вспыхнули бунты по всей стране в поддержку повстанцев? Они же долго стояли на Сенатской площади – толпа лишь в качестве зрителей маячила вокруг. Почему многие порядочные люди того времени искренне осуждали их?

Жена озадаченно замолкает. Сколько же еще идеологической шелухи в этой прелестной головке. Выметать и выметать… Но обрушивать новые знания лавиной тоже нельзя. Только шаг за шагом, подкрепляя каждый свой довод неоспоримыми фактами.