Я спас СССР. Том IV

– …войска, – закончил мою мысль «Алексей», – которыми корректируется та или иная реальность. Сначала в слой приходит Вестник. За ним спасатели. Их души наделены особыми свойствами.

– Моя улучшенная память… – опять замялся я.

– …одно из таких сверхкачеств. Первое, но далеко не последнее. Поэтому посланник Люцифера и попытался наложить на тебя печать, блокирующую их развитие. Но сегодня я печать снял. Теперь постепенно в тебе откроются новые способности.

Мн-да… Как там у «Статус Кво»: «You are in the army now»? Призвали душу на службу и вперед, корректируй реальность по своему разумению. Но не отклоняясь от генеральной линии сверхтворца. Шаг в сторону…

– И каков же приказ по войскам?

У меня все больше стало закрадываться сомнений в том, что и посланников, и спасателей используют в каких-то возвышенных целях. Вот руку даю на отсечение – мы нужны лишь для захвата слоя и его корректировки в пользу того или иного демиурга. Я потер уставшие за день глаза. Неужели только ради этого мою душу и выдергивали после смерти в тело Русина? С другой стороны, мне ли жаловаться и жалеть о выпавшем шансе, изменить этот мир к лучшему и спасти от участи моей реальности?

– Я понимаю ваши сомнения, Денис Трофимович, – обратился ко мне по моему «прежнему» имени «тезка». – На все вопросы со временем будут даны ответы. Но высшее знание нельзя получить сразу. Его надо заслужить. С нашей стороны уже были сделаны некоторые «авансы»…

Парень внимательно на меня посмотрел. Ага, это он мне на сверхпамять намекает. Пошла торговля.

– Будут еще подарки. Но их надо отработать.

– Надеюсь в этой реальности? – Я встал, прошелся по комнате, отмечая что дрожь в ногах уже прошла. – Я тут уже, так сказать, обжился, выработал стратегию…

– Пока в этой, – успокаивающе кивнул посланник.

– Пока?!!

Свет в люстре неожиданно начал мигать и погас на несколько секунд. А когда вновь загорелся, на меня уже смотрел испуганный подросток:

– А вы кто? Как вы сюда попали?

Блин… Опять двадцать пять!

* * *

Как доехал до Пушкинской, лучше не вспоминать. Слабость в теле такая, словно я только что в себя пришел после тяжелой болезни. Хотя… я на самом деле и есть «после тяжелой болезни». Воспаление легких явно даром не прошло, а здесь еще и вмешательство высших сил в мой ослабленный организм. Нашли, блин, себе оловянного солдатика – один ставит свои адские печати, другой походя срывает их! И крутись дальше как хочешь. Но, судя по всему, сегодня я получил от Логоса более высокую степень доверия и самостоятельности. Ага… был рядовым, потом, наверное, стал прапорщиком после того, как на юге меня чуть не утопили, а теперь и до младшего офицерского чина дослужился. Получи «медаль» в грудную клетку. С повышением вас, товарищ Русин!

Припарковавшись у «Известий», перевожу дух и прикрываю на минутку глаза. После визита к вдове Андреева и общения с эмиссаром Логоса пришлось забить на все мелкие дела из сегодняшнего списка и ехать сразу к Аджубею – на большее сил уже точно не хватило бы. И с вдовой я так больше и не пообщался. А зачем? По словам посланника доступ к «божественной википедии» у меня вот-вот полностью восстановится, так что через несколько дней «Роза Мира» будет в полном моем распоряжении. Распечатаю ее на машинке и отдам Вике, пусть тоже почитает на досуге.

Алексей Иванович уже на месте, и секретарь сразу же пропускает меня к нему в кабинет, видимо, выполняя распоряжение шефа.

– О, Алексей! Проходи, присаживайся. Сейчас с документами закончу и поговорим. Может, пока чай?

– А вот не откажусь! И бутерброд к нему, если можно, – наглею я.

– Без обеда весь день? – понятливо прищуривается Аджубей. – Смотри, гастрит так быстро заработаешь, а там и до язвы недалеко. Профессиональное заболевание журналистов, кстати.

Угу. Если не брать в расчет алкоголизм. Сам-то главред отхватил инфаркт явно не после одной рюмочки белой.

Аджубей тем временем по селектору просит секретаря принести мне чай с бутербродами и снова утыкается в свои бумаги. А у меня появляется несколько лишних минут на то, чтобы собираться с мыслями и еще раз обдумать, как лучше построить разговор с шефом и преподнести ему одну интересную идею.

Наконец Алексей Иванович ставит под каким-то документом свою размашистую подпись и откладывает его в сторону. Морщится, глядя на оставшуюся стопку папок.

– Веришь, текучкой совсем некогда стало заниматься. Весь рабочий день уходит на какие-то встречи и переговоры.

– Чего ж удивляться? – философски замечаю я. – Такие перемены в верхах, конечно, люди беспокоятся.

– Беспокоятся они… – ворчит Аджубей, – за кресла свои они переживают! Ты хоть представляешь, какие сейчас сражения развернулись на уровне ЦК и Совмина?!

– Догадываюсь…