Я спас СССР. Том IV

Ай да Ларинский, ай да сукин сын этот Сергей Евсеевич! Ловко режиссер подсуетился к праздничной дате. Теперь, глядишь, и другие театры зашевелятся.

– Алексей, хорошие сценарии и пьесы очень нужны! Ты даже не представляешь, как их не хватает на телевидении и в театре. Пишите, ребята, в своем клубе побольше таких произведений.

Наш важный разговор прерывает первый звонок, приглашающий гостей в зал. И нам приходится сменить банкетный зал на зрительный. Ладно, мне и так сегодня многое удалось сделать, теперь придется потерпеть торжественную часть приема…

Я честно отсидел в партере первое отделение правительственного мероприятия, слушая приветственные выступления, которые звучали со сцены. В перерыве раскланялся со всеми знакомыми, которых я здесь встретил, а знакомых у меня в Москве теперь, оказывается, немало. Шолохов, Федин, кого только не было в Кремлевском дворце. Вся советская элита собралась в КДС.

Потом нашел Степана Денисовича, уже переместившегося в составе Политбюро из президиума на сцене в правительственную ложу, объяснил ему, что приехали родители Вики и я должен уйти.

Наш разговор с Мезенцевым услышал Гагарин, махнул мне рукой, подзывая:

– Уже уходишь? Даже поговорить нам сегодня не удалось.

– Да будет еще время… – успокаиваю я его, – успеем наговориться.

– Ох, боюсь, что времени-то теперь у меня совсем не будет, – вздыхает новый генсек, потом оживляется: – А знаешь что, Алексей? Приезжай в гости к нам домой как-нибудь вечером! Скажем, в эту среду. Сможешь?

– В Звездный?

– Что ты… – грустно машет он рукой. – Мы уже три дня, как на Ленинских горах живем. Знаешь, где это?

Я киваю. Еще бы мне не знать.

– Вот… Наш дом номер 11.

Брови мои удивленно лезут на лоб. Это их в особняк Брежневых заселили, что ли?! Хотя чему я удивляюсь – прежние хозяева, конечно, давно съехали оттуда, уж почти четыре месяца прошло с июльских событий. А особняк этот очень неплохой, чего же ему зря стоять пустым. Договариваемся с Юрой на семь вечера, и я поскорее сбегаю с приема, пока еще не началось выступление артистов. Правительственный концерт – удовольствие тоже еще то…

* * *

Наше гнездышко на Таганке встречает меня запахом свежеиспеченных пирогов. Моя кудесница времени зря не теряла. Сопротивляться бесполезно – как магнитом меня тянет на кухню, только ботинки и успеваю скинуть в прихожей. Захожу, обнимаю свою запыхавшуюся хозяюшку, нежно целую ее в висок. Рука невольно падает на приятные округлости сзади, лишь формально прикрытые халатиком. Заодно пытаюсь за спиной Вики стянуть пирожок с блюда, накрытого полотенцем.

– Лешка, а раздеться, а руки сначала помыть, а? – возмущается невеста, отталкивая меня пятой точкой.

– Поздно, любимая!

Еще тепленький пирожок мгновенно исчезает в пасти оголодавшего тигра. Маленький он какой-то оказался, всего на пару укусов. Но страшно вкусный – с капустой! А вот второй пирожок мне уже так легко стащить не удается – я назван поросенком и безжалостно выдворен с кухни.

Зато когда я переоделся и отправился мыть руки в ванную, Вика сама нарисовалась в дверях и засунула мне в рот другой кулинарный шедевр, теперь уже с мясом. Нет, ну мне явно повезло с будущей женой! Такие вкусные пироги и не у каждой опытной хозяйки удаются.

– Как там лучшие люди страны? – интересуется Вика о приеме в Кремле.

– Нормально. Празднуют, веселятся.

– А Гагарин как?

– Грустный.

– Оно и ясно, – вздохнула подруга. – Он теперь как в золотой клетке будет сидеть.

– Думаешь, раньше за ним охрана из КГБ не ходила? – Вытеревшись полотенцем, я попытался поймать в объятия невесту, но безуспешно.

– Ты хоть поел там что-нибудь? Поди деликатесами в Кремле надегустировался? – Вика убегает на кухню, я иду за ней.

– Не-а… как-то не до того было. Половинку яйца с черной икрой зацепил на ходу, и на этом все.

– Понятно… – укоризненно качает головой невеста, – и там работу себе нашел. Пойдем, хоть покормлю тебя, а то до прихода родителей еще целый час.

– Червячка заморить не откажусь!

Мне накладывают полную тарелку аккуратно накрошенного оливье, ставят на плиту чайник.

– Всех повидал, кого хотел?

– И даже сверх того, – отвечаю я, жадно набрасываясь на салат. И тут же от удовольствия издаю стон: – Господи… вкуснотища-то какая! К черту все эти банкеты, Викусь, ты у меня просто волшебница…

– Ну, скажешь тоже… – скромно отмахивается она, – это ты еще маминой стряпни не пробовал. Вот кто у нас умеет хорошо готовить.

– Все. Я уже заочно люблю свою будущую тещу. Женщина, которая божественно готовит, априори не может быть плохим человеком.

– Это правда. Она у меня очень хорошая, – с нежностью в голосе произносит Вика.

Салат я быстренько умял, вылизав тарелку до идеального состояния, и, теперь, сыто щурясь, пью чай с еще одним пирожком. Этот оказался с яблочным повидлом.

– Слушай, Вик… все хотел спросить, но забываю: ты вроде говорила как-то, еще в начале нашего знакомства, что мама воспитывала тебя одна. А откуда тогда сестра?

– А Ира – дочь Тихона Федоровича, отчима. Он тоже к моменту знакомства с мамой вдовцом был, с ребенком на руках. Отчим отставник. Бывший артиллерист.

– Понятно…