Я спас СССР! Том IV

Аджубей внимательно на меня смотрит. Я тяжело вздыхаю, утыкаюсь в тарелку с салатом Столичный.

— Правда. Но это было скорее от отчаянья, просто не знал, кого еще можно Микояну противопоставить.

Главный редактор Известий понимающе кивает головой. А в наш тихий разговор включается Фурцева, пересаживаясь поближе.

— Мужчины, вы о чем тут секретничаете?

— Да, вот — вспоминаем недавний Пленум…

— Ох, Алексей, ты меня так напугал! Я когда тебя в окровавленной рубашке увидела, подумала, что в тебя кто-то выстрелил.

— Ваш крик — это последнее, что я услышал — сознаюсь я и спешу переменить тему, пока Фурцева про мою странную рану и кровь не начала расспрашивать — Екатерина Алексеевна, а я ведь собрался к вам в министерство ехать. У нас возникла идея устроить публичную презентацию первого номера журнала. Но нам нужен большой зал — слишком много желающих прийти на нее. Наш университетский ДК на Герцена точно маловат. Что скажете?

— А насколько большой зал нужен?

— Ну, …зал кинотеатра Россия нам бы вполне подошел.

— Алексей, ты от скромности не умрешь! — смеется министр культуры — этот зал на две с половиной тысячи мест, куда тебе столько?!

— Студентов в Москве раз в сто больше. Так что в самый раз будет. И если вы не против, ВИА «Машина времени» тоже у нас выступит.

— Это уже не презентация — морщится Фурцева — Кстати, что за дурацкое западное слово?

Мы молчим, ожидая продолжения.

— Это уже целый концерт у тебя будет. Ладно, я не против. Хороший должен праздник получиться.

— Студенты заслужили! — поддакивает мне Аджубей

— Но программу мероприятия будь любезен ко мне на утверждение — жестко заканчивает министр культуры — Недели тебе хватит?

— Конечно!

Фурцева качает головой, потом обращается к Аджубею.

— Алексей Иванович, а ты слышал, что по его пьесе «Большевики» в Кирове спектакль поставили?

— Русин, ты еще и пьесы умудряешься писать?!

— Да, это еще по весне было, до всей шумихи с «Городом…» — отмахиваюсь я — Мы с друзьями каждый по пьесе написали на тему Ленинианы, можно сказать, это проба пера была в рамках литературного клуба.

— Очень удачная проба! У меня сотрудники отдела Драматургии в полном восторге. И из Кирова мне вчера звонили — хвалились, что постановка «Большевиков» получилась выше всяких похвал.

Ай, да Ларинский, ай да сукин сын этот Сергей Евсеевич! Ловко режиссер подсуетился к праздничной дате. Теперь, глядишь — и другие театры зашевелятся.

— Алексей, хорошие сценарии и пьесы очень нужны! Ты даже не представляешь, как их не хватает на телевиденье и в театре. Пишите, ребята, в своем клубе побольше таких произведений.

Наш важный разговор прерывает первый звонок, приглашающий гостей в зал. И нам приходится сменить банкетный зал на зрительный. Ладно, мне и так сегодня многое удалось сделать, теперь придется потерпеть торжественную часть приема…

Я честно отсидел в партере первое отделение правительственного мероприятия, слушая приветственные выступления, которые звучали со сцены. В перерыве раскланялся со всеми знакомыми, которых здесь встретил, а знакомых у меня в Москве теперь, оказывается, не мало. Шолохов, Федин, кого только не было в Кремлевском дворце. Вся советская элита собралась в КДС.

Потом нашел Степана Денисовича, уже переместившегося в составе Политбюро из президиума на сцене в правительственную ложу, объяснил ему, что приехали родители Вики и я должен уйти.

Наш разговор с Мезенцевым услышал Гагарин, махнул мне рукой, подзывая

— Уже уходишь? Даже поговорить нам сегодня не удалось.

— Да, будет еще время… — успокаиваю я его — успеем наговориться.

— Ох, боюсь, что времени-то теперь у меня совсем не будет — вздыхает новый Генсек, потом оживляется — А знаешь, что Алексей? Приезжай в гости к нам домой как-нибудь вечером! Скажем, в эту среду. Сможешь?

— В Звездный?

— Что ты… — грустно машет он рукой — Мы уже три дня, как на Ленинских горах живем. Знаешь, где это?

Я киваю. Еще бы мне не знать.

— Вот… Наш дом номер 11.

Брови мои удивленно лезут на лоб. Это их в дом Брежневых заселили, что ли?! Хотя чему я удивляюсь — прежние хозяева, конечно, давно съехали оттуда, уж почти четыре месяца прошло с июльских событий. А особняк этот очень неплохой, чего же ему зря стоять пустым. Договариваемся с Юрой на семь вечера, и я поскорее сбегаю с приема, пока еще не началось выступление артистов. Правительственный концерт — удовольствие тоже еще то…

*****

Наш гнездышко на Таганке встречает меня запахом свежеиспеченных пирогов. Моя кудесница времени зря не теряла. Сопротивляться бесполезно — как магнитом, меня тянет на кухню, только ботинки и успеваю скинуть в прихожей. Захожу, обнимаю свою запыхавшуюся хозяюшку, нежно целую ее в висок. Рука невольно падает на приятные округлости сзади лишь формально прикрытые халатиком. Заодно пытаюсь за спиной Вики стянуть пирожок с блюда, накрытого полотенцем.

— Лешка, а раздеться, а руки сначала помыть, а? — возмущается невеста, отталкивая меня пятой точкой

— Поздно, любимая!