Я спас СССР! Том IV

Время близится к одиннадцати и похоже, никто из ЦК больше здесь не появится, многие из них ведь в Кремль на служебных машинах заехали — через Спасские или Боровицкие ворота. Наш митинг свою задачу выполнил — возмущение студенческой общественности до участников Пленума донес, внимание иностранных репортеров к беззаконию властей привлек, к тому же оттянул на себя часть милиции. Сейчас еще постоим минут сорок и можно расходиться — дальше мучить ребят в общем-то бессмысленно. Милиция теперь мирных студентов трогать побоится, но провокаций нам лучше избежать.

Но интересные события на этом не заканчиваются. К ребятам через милицейский заслон пробираются какие-то пожилые женщины. Наши их точно знают — видимо, это кто-то из библиотеки МГУ — она ведь совсем рядом, буквально в двух шагах, только проспект Маркса перейти. Сердобольные тетушки принесли с собой термосы и свертки с бутербродами. Пока одна раздает ребятам еду, две другие разливают по стаканчикам горячий чай, от которого на холоде поднимется пар. Журналисты тут же бросаются снимать и эту трогательную сцену. Я им даже по-хорошему завидую, репортаж может получиться — закачаешься! К таким кадрам, да если еще классный текст написать — это же можно Пулитцеровскую премию отхватить! Весь мир снимки обойдут — прямо как тот студент стоящий напротив танков на площадь Тяньаньмэнь.

— Я бы сейчас тоже от чая не отказался — мечтательно вздыхает Литвинов.

Но ответить ему я уже не успеваю. Где-то вдалеке раздается надрывный рев двигателей бронетехники, а потом вдруг воздух сотрясает удар и последовавший за ним треск ломаемого железом дерева.

Началось! Народ на площади дружно бросается к ограде Александровского сада, пытаясь рассмотреть, что происходит у Боровицкой башни. Кэгэбэшники срываются на бег первыми, следом за ними громыхает подковами сапог по брусчатой мостовой доблестная милиция. Туда же, к Боровицкой башне понеслись журналисты и часть наших парней. Мы с Литвиновым, не сговариваясь, взбираемся по железной лестнице на чердак, а потом вылезаем через слуховое окно на крышу дома. Успеваем увидеть, как один из пяти БТРов, развернув орудийный ствол назад, разгоняется и снова налетает на ворота, закрывающие проезд в Боровицкой башне. С третьего удара ворота наконец сдаются, и колонна БТРов врывается в Кремль.

— Не хрена себе… — тихо офигивает Литвинов — кому рассказать, не поверят!

— Угу… Ни в сказке сказать, ни без мата обойтись…

Нет, я, конечно, уже все понимал про Мезенцева еще с прошлого раза, но чтобы так …борзо штурмовать БТРами Кремль?!

Похоже, генералы настроены решительно и пойдут до победного конца. Да уж… у иностранных журналистов сегодня точно звёздный час!

Андрей неожиданно хмурится:

— Русин, а ты чего все за грудь держишься? Сердце пошаливает или дышать трудно?

— Да нет… это что-то другое. Не переживай.

На самом деле чертова печать жжется, как свежий горчичник. Рука так и тянется потереть грудь, а лучше и вовсе разодрать ее ногтями. С трудом справляюсь с собой, тяну Литвинова за руку вниз:

— Так, Андрей, пока все глазеют в ту сторону, мы с тобой должны пройти в Кремль.

— Как ты себе это представляешь?

— Да просто. Подойдем к посту, ты предъявишь удостоверение, скажешь, что нам срочно нужно в комендатуру Кремля. Они сейчас растеряны, у их начальства паника — им вообще не до нас. Рискнем?

В конце концов у меня с собой «индульгенция» Хрущева. Покажу и ее.

— Ну, давай…

Мы бодро спускаемся по лестнице и выходим из подъезда. Я на ходу достаю из кармана лыжную шапочку и натягиваю ее до самых бровей. Хотя мог бы в принципе и совсем не маскироваться — все настолько увлечены происходящим, прилипнув к ограде сада, что на нас с Литвиновым никто даже внимания не обращает. Мы с деловым видом подходим к молоденькому милиционеру, стоящему на посту в Кутафьей башне, его напарник в это время с озабоченным видом разговаривает по рации. Литвинов предъявляет свою ксиву, небрежно кивает в мою сторону:

— Это со мной, мы в комендатуру.

— Что там творится? — шепотом спрашивает нас милиционер

— Да, непонятно ничего — вздыхает Литвинов — кажется, дивизия Дзержинского опять нагрянула.

Мы торопливо проходим по мосту и ныряем под своды Троицкой башни. Здесь еще один пост, но увидев удостоверение Литвинова, нас даже не останавливают. Довольно переглянувшись, мы быстрым шагом направляемся к зданию Совета министров — Сенатскому Дворцу, в Свердловском зале которого и проходит Внеочередной Пленум ЦК. Это тот самый зал, над куполом которого на флагштоке развивается главный государственный флаг страны. И, по словам Литвинова, в Сенатском дворце помимо Совета Министров СССР, расположен рабочий кабинет Хрущева, зал заседаний Президиума ЦК КПСС и кстати, официальное рабочее место Иванова, как Главы Особой Службы.