Я спас СССР! Том II

Торжественной сонатой в голове начинает петь Слово. О чудо! Я понимаю отдельные фразы… Этот Камиль — одна из тысяч монад Люцифера на Земле? И он делает что? Разрушает мир на Ближнем Востоке. Полковник безопасности Сирии — глубоко законспирированный израильский разведчик, готовящий войну. Я вглядываюсь в волевое лицо Камиля — он предлагает на военной коллегии высадить тополя на Голанских высотах. Так солдатам во время учений не так жарко будет — тополя дают тень. На самом деле высокие деревья — отличный ориентир для израильской артиллерии и самолетов. Будут накрывать сирийцев первым же залпом. От всех этих планов смердит хаосом. Я прислушиваюсь к Слову и понимаю: любая война — это разрушение божественной гармонии. Но ведь войну готовят и арабы! Почему мне показывают только еврея?

Прислушиваюсь к Слову. Нет, ничего не понимаю. Слишком сложно. Я делаю попытку еще выше взлететь и направить свой полет на севере. Вот же, рукой подать до южных границ Союза…

Хлоп! Щека взрывается болью и меня мгновенно выбрасывает обратно в тело. Хотел в Союз? Добро пожаловать в Москву.

На мне все также сидит Вика, только теперь она смотрит на меня квадратными глазами и не движется. Прижала руки ко рту.

— Леша, что с тобой!?

— Ты мне дала пощечину? — я потерь горящую щеку.

— Ты страшно закричал так, выгнулся и потерял сознание. Я испугалась!

— Все хорошо, солнышко. Просто… ну все очень необычно у нас случилось, вот я и перенервничал что ли… Пойдем спать.

21 июля 1964, вторник, 8.10.

Москва, Лубянка, Второе главное управление.

— Юрий Борисович, что делаем с ДОРом по студенту? — лейтенант КГБ Алексей Москвин положил папку с документами на рабочий стол полковника Измайлова, присел на стул рядом. Первый же лист в папке назывался Дело оперативной разработки № 723.

— Съесть и забыть?

Юрий Борисович налил себе и лейтенанту чая из чайника в большие граненые стаканы в подстаканниках.

— Угощайся, Леша — полковник насыпал из кулька сушек в небольшую вазочку, подвинул ее к Москвину — Как раз время файв`о`клока как выражаются англичане. Ты же знаешь, что я сначала готовился по линии ПГУ на английское направление?

Лейтенант кивнул и принялся, обжигаясь, пить чай.

— Там не сложилось — Измайлов щелкнул сушкой — Зато привычек нахватался… Например, не есть сахар в прикуску, спокойно жать руку через порог, вынимать ложку из чашки, после того, как помешал сахар в чае… Вот на таких мелочах валятся наши разведчики.

— Вас на нелегала готовили?

— Да. Но мою группу расформировали и я пошел в ВГУ.

Мужчины помолчали.

— Ладно, давай к нашим баранам — полковник отставил стакан с чаем, углубился в бумаги, что принес Москвин.

— Пока не вижу, что тут нужно съесть — Измайлов отложил папку, усмехнулся — Бумага плохо переваривается.

— Как что?? — лейтенант тоже отставил чай — Этот Русин… он же доверенное лицо Мезенцева и Хрущева. Стрелял в Захарова, арестовывал Шелепина с Брежневым! Я даже думаю… — Москвин тяжело вздохнул — Это какой-то наш сотрудник под прикрытием. Так резко сработал, выскочил словно черт из табакерки. Его наверное, лично Мезенцев готовил у себя в 3-м управлении.

— Да, мы сидим на бомбе — согласился полковник — И она может в любой момент рвануть. Давай вот как поступим. Мы вот эти бумажки — Измайлов вытащил из папки несколько документов — Переложим в другую папочку. Формально про ДОР по студенту никто кроме нас и Захарова — не знает. Николай Степанович сейчас в тюремной больнице, ему не до нас. Мы же продолжаем разрабатывать грузинских цеховиков и сдается мне, делаем очень нужное для страны дело.

Лейтенант послушно кивнул, допил чай.

— Почему нужное, ты спросишь? Комитет стоит на ушах, раскручивается дело заговора, а мы тут каких-то грузин ловим…

— Ну мы же экономическими делами занимаемся — пожал плечами Москвин — А тут миллионы крутятся.

— Узко мыслишь, Леша — полковник поднял указательный палец вверх — Хрущев после заговора Семичастного будет делать что?

— Чистить Комитет.

— Это тоже. Но главное. Я думаю, он отменит запрет на разработку 1-х секретарей. И тут мы ему через Мезенцева на блюдечке приносим кого?

— Мжаванадзе.

— Теперь правильно думаешь. Сейчас наверняка Хрущев по высшей номенклатуре пройдется и тут наша разработка с ниточками к самой верхушке Грузии очень к месту будет. И тут мы заработаем очков у нового руководства. Так что продолжай рыть землю, пиши рапорт на арест этого Айзеншписа — я санкционирую. Аккуратно берите его и сразу сажайте к нам, во внутреннюю тюрьму. Благо ее открыли. И начинай жестко колоть. Пусть сдает Кацо и других теневиков, которые фигурируют в маляве воров. Будем выстраивать цепочку к Мженавадзе.

— А как же студент? — лейтенант кивнул на вторую папку — Все это выглядит очень подозрительно. Если он наш сотрудник, то почему его нет в картотеке? А если нет, то как вообще возможна такая стрельба посторонним на Лубянке??