Я спас СССР! Дилогия

– Слушаю тебя, Русин – голос 1-го секретаря ЦК бодр и деловит. И не скажешь, что человек недавно пережил покушение и выпил стакан водки.

– Никита Сергеевич, у меня к вам предложение. Попытку заговора ведь уже не скроешь, БТРы на улицах, военные патрули, весь ЦК видел арест Шелепина, перестрелка в КГБ опять же… Так чего слухи в народе плодить и ждать пока вражеские «голоса» все переврут? Давайте мы сами сыграем на опережение! Соберем митинг на ЗИЛе, я, как очевидец, в двух словах расскажу людям о попытке теракта, пусть рабочие дадут свою оценку произошедшему на вас покушению. А завтра в утреннем номере Правды напечатаем статью про этот митинг.

Хрущев какое-то время молчит, и я уже думаю, что он меня сейчас пошлет матом с моей «гениальной» идеей. Но нет.

– А почему именно ЗИЛ?

– Так это одно из самых крупных промышленных предприятий столицы, сильная партийная организация на уровне райкома.

– Ты-то откуда все это знаешь, Русин?

– Недавно репортаж на ЗИЛе делал, так что в курсе.

Ну, не признаваться же ему, что много чего интересного про зиловскую жизнь слышал от отца в юности. Объяснения про репортаж для Хрущева будет вполне достаточно.

– Хорошо, уговорил. Президиум свое решение уже принял, на выходных собирается Пленум ЦК. Нужно, чтобы зиловцы приняли открытое обращение к предстоящему Пленуму. Текст его мы сейчас с товарищами согласуем, а ты пока набросай свою речь. И сразу же поезжай на ЗИЛ, Литовченко свяжется с Первым отделом, тебя там встретят и помогут все организовать. Митинг назначьте часов на шесть, и перезвони мне, как доедешь – я тебе продиктую текст обращения и послушаю, что ты сам понаписал. Но учти, что все формулировки должны быть обтекаемые, и не нужно давать особых подробностей. Расскажешь только про попытку взорвать мой самолет. Главные заговорщики и организаторы – Семичастный, Захаров и Шелепин – те, которых уже не скроешь.

Хрущев выводит из под уголовки Брежнева?? Интересно, что он сделает с семьей 2-го секретаря? Галя то ладно, а вот сильно пьющий сынок Ильича аж целый директор завода в Днепропетровске!

– Об остальных упомяни вскользь. Скажешь, что начато следствие, и имена соучастников еще выясняются. После митинга сразу езжай в Правду. Я распоряжусь, чтобы набор номера задержали и оставили место для передовицы с текстом обращения.

– Еще бы телевизионщиков на митинг – начинаю наглеть я

– Ладно, будут тебе телевизионщики – Хрущев тяжело вздыхает – Позвоню Харламову. Давай, Русин, не подведи!

– Все сделаю, даже не беспокойтесь!

– Добре, жду твоего звонка.

Кладу трубку, перевожу дух. Кажется, удалось. Хрущев был сейчас на удивление благоразумен, никаких тебе криков и закидонов. Угроза жизни и отстранения от власти здорово вправляет мозги и поистине творит с человеком чудеса! Тянусь к стопке чистых листов, беру из стакана пару остро заточенных карандашей. Пока мысли роятся в голове, нужно срочно их записать. Строчки ложатся на чистый лист одна за другой, слова возникают в голове без усилий. Перечитываю, правлю, добавляю немного трагизма в свою будущую речь. А ведь если вдуматься, то этот митинг можно смело назвать эпохальным. Впервые советские люди узнают о борьбе за власть в верхах не из сообщений западных СМИ, и не через месяц после произошедшего, шепотом в курилке, а так, как и должно быть в любом нормальном государстве – в тот же день из собственных газет и телевиденья. Доверие к власти – оно вот так зарабатывается!

Поднимаю глаза от практически готового текста предстоящей речи и натыкаюсь на задумчивый взгляд Димона. Опасно такой задумчивый. Чувствую, сейчас он мне что-то выдаст …этакое. Но Рогов ходит где-то рядом, так что играю на опережение, чтобы Кузнецов лишнего чего не сказал.

– Видишь, Кузнец, как обстановка складывается – нескоро мы еще с тобой в общагу попадем. Сейчас на ЗИЛ поедем митинг организовывать.

– Рус, но почему ты?!

– А кто еще? – усмехаюсь я – Может, Галю Брежневу пошлем?

 Я многозначительно приподнимаю бровь, и Димон тушуется. Бросает короткий взгляд на Рогова, который как по заказу входит в кабинет, и согласно кивает на мои слова. Молодец! За что ценю Димку – он всегда понимает намеки, и знает, когда пора замолчать.

– Капитан, служебную машину нам организуете? И сразу можете опечатывать кабинет.

– Не вопрос! Пойду, распоряжусь.

Дождавшись его ухода, набираю Мезенцева. Трубку поднимает незнакомый мне лейтенант Фомин, но услышав мою фамилию, тут же соединяет меня со Степаном Денисовичем. Понимая, что отнимаю у генерала драгоценное время, коротко и четко докладываю о сделанном, сообщаю, что сейчас еду на ЗИЛ, организовывать митинг.

– Что еще за митинг?

Приходится объяснять Мезенцеву свою «гениальную» идею.

– Не вздумай лезть на трибуну, герой!

– Это почему? – недоумеваю я

– А ты кто, Алексей? – от сурового голоса Мезенцева хочется поежиться, как будто пригоршню снега за шкирку кинули – Кто ты такой, чтобы выступать на подобных митингах и рассказывать о ТАКОМ людям?!

– Но…