Я – Спартак! Час расплаты

Марк Робертович окинул взглядом невысокого вояку со свежим шрамом под левым глазом. Центурион одного из помпейских легионов, которого Крассовский успел пригреть регулярными подачками серебра, переминался с ноги на ногу, похоже, не зная, с чего ему следует начать свой доклад. Болван! Однозначно, сейчас перед ним стоял человек бесполезный, только добавляющий никому не нужной суеты. Марк Робертович раздраженно сплюнул на пол. Дорогого стоило решиться оставить в Риме своего лучшего ликтора Лиция Фроста, чтобы терпеть такую лютую некомпетентность остальных, и это сейчас, когда каждый сделанный шаг, каждое действие необходимо продумывать с особой тщательностью. Что говорить, Крассовский сидел на пороховой бочке, и у этой самой бочки был фитиль. Сейчас фитиль тлел, а бочка готова была взорваться в любой миг, возможно, даже тогда, когда этого никто не будет ждать. Не надо быть дельфийским оракулом, чтобы понимать: любое неосторожно брошенное слово могло дестабилизировать обстановку в его легионах к чертовой бабушке. Доверяться же человеку некомпетентному в деле, которое оказалось на него возложенным, было крайне опрометчиво, но другого выхода, увы, у Марка Робертовича попросту не было. Люди, которым он привык доверять, с которыми сработался, находились в Риме, а с собственными военачальниками теперь невозможно было разговаривать без оглядки. В Риме же был и человек, которого Крассовский остерегался всерьез. Катилину нельзя было оставлять в городе без присмотра, а Фрост лучше всех сумел бы вовремя шлепнуть по рукам, которые Луций Сергий возжелал бы протянуть куда не следует, чтобы остудить пыл незадачливого квестора и пресечь его разгулявшиеся фантазии. В том, что Катилина был тот еще фантазер, не было никаких сомнений. Совсем не прост был этот человек. Ох, не прост!

– Как обстоят дела в легионах? – Крассовский приподнял бровь. – Каково настроение солдат, какие разговоры? – приступил он к расспросам.

Центурион встрепенулся, как будто только сейчас понял, чего именно от него хочет олигарх, и затараторил:

– По лагерю гуляют вести, которые принесла разведка накануне, настроены все решительно, беспокойства ни у кого нет, – вояка пожал плечами. – Единственный вопрос, на который хотел бы получить ответ, пожалуй, каждый солдат, так это узнать точное место, где наши армии соединятся с легионами Лукулла…

Центурион не договорил, потому что Марк Робертович вскинул руку, призывая его замолчать.

– Достаточно, – пояснил Крассовский. – Ты сказал достаточно, доблестный. Это все, что я хотел знать.

– Это не все, многие задают вопросы про жалованье, ну вы понимаете, когда мы покончим с рабами… – попытался продолжить центурион.

– В следующий раз, – отмахнулся Марк Робертович. – Пока же можешь смело говорить среди своих солдат, что мои обещания остаются в силе! Все до одного! – уточнил он. – Мы ведь еще не закончили с рабами, так?

– Все понятно! – с довольной миной на лице закивал вояка. – Еще вопросик, Марк Лициний! Ну, если вы, конечно, позволите!

– Свободен, – отрезал олигарх.

В сущности, то, что говорил бы далее солдат, Крассовского мало интересовало. Центурион, не заставляя просить себя дважды, удовлетворенный покинул палатку олигарха. Похоже, волновала сейчас этого человека только весть о сохранении выплат, обещанных Крассовским за подавление бунта рабов. Какой вопрос он хотел задать? Заплатит ли целую тонну серебра Марк Робертович тому человеку, кто принесет ему голову Спартака на блюдечке? Заплатит, в этом можно было даже не сомневаться. Человек, который сумеет это сделать, начнет буквально срать серебром. Марка Робертовича в свою очередь волновало совершенно другое. И в разговоре с этим центурионом он только что удовлетворил свое любопытство, получив ответы на интересующие его вопросы. В легионах все еще ничего не знали о том, что приключилось в Риме на самом деле, каким способом олигарх пришел к власти и чего в действительности ему это стоило. Это успокаивало. Признаться, мысли этого рода забирали остатки сил и прилично изматывали. А ну-ка, попробуй думать о том, что в любой момент вести о римских событиях последних дней доберутся до легиона, который ты возглавляешь? От одной только мысли, чт'o произойдет потом, тело олигарха пробирала мелкая дрожь. Наверное, расправе, поджидающей Крассовского, не позавидует и самый последний раб. Думать об этом не хотелось, но мысли все же настойчиво лезли в голову. От них нельзя было избавиться запросто.