Я – Спартак! Час расплаты

Я покосился на Митрида, ерзавшего на скамье, – настолько его переполняли нахлынувшие эмоции. Ликторы рассмеялись словам Митрида, я же задумался, пытаясь переварить полученную информацию. Катилина не сводил с меня взгляда. Безусловно, в его словах присутствовала логика. Красс всю свою жизнь выжимал соки из плебса, наживался на малоимущих, делая себе многомиллионное состояние, и в глазах сотен тысяч горожан представал настоящим монстром. Могло ли вернуться доверие к нему в один миг, после происшедшего в Риме накануне? Вряд ли… Слишком многих он заставил страдать, слишком многое отнял, слишком много жизней сломал. Бесспорно, проконсул сумел поднять плебс с колен, заставил людей поверить в свои силы, но Катилина рассуждал правильно – веры Крассу не было. Да и плебс на момент появления Красса в Риме, по сути, представлял огромную скороварку, готовую вот-вот лопнуть от давления изнутри. Если нобили до того попросту выпускали пар, то Красс сломал разом вентиль, заставив скороварку взорваться. Другой вопрос, что, окажись на месте Красса тот же Лукулл или любой другой нобиль и поддержи он угнетенный класс так, как это сделал претор, то ничего бы ровным счетом не изменилось. В глазах народа Красс ничем не отличался от свергнутых нобилей. А почувствовав свои силы, плебс вряд ли пожелал бы терпеть этого человека во главе. Марк Лициний мог диктовать свои условия лишь до тех пор, пока имел с собой свои легионы, но, как выяснялось, эти самые легионы отнюдь не разделяли взглядов Красса на происходящие в Риме события. Так или иначе, но Катилина вывел Марка Лициния из большой игры, отведя его от Рима на безопасное расстояние, до того руками Красса расчистив себе площадку для государственного переворота. Вполне возможно, Красс всерьез полагал, что ситуация все еще остается под контролем, тогда как на самом деле мнимого контроля давно не было. Все кануло в Лету. Единственный шанс Марка Лициния держаться на плаву заключался в возможности резко поменять свои политические ориентиры, вновь занять сторону нобилей. В таком случае проконсул мог откреститься от событий минувшей ночи и получал возможность сделать виновником происшедшего Сергия Катилину, который к этому моменту будет готов встретить своего врага во всеоружии. Рокировка могла сработать. Но какую же смачную оплеуху отвешивал Катилина Крассу! Поручив квестору собрать для себя легионы, Красс не подозревал, что собственными руками кует основу политического могущества Луция Сергия, а себя самого опускает на самое дно. Единственная нестыковка, которая не ускользнула от моего внимания и делала план Катилины сырым, заключалась в том, что сам Луций Сергий, как и Красс, был нобилем, но если Красс был плебеем, то Катилина – патрицием, пусть и человеком Марка Красса. Он мог иметь в своей голове тысячу и один план, мыслить поистине масштабно, но фактически со стороны он виделся человеком Марка Лициния и представителем нобилитета, а заодно носителем древней патрицианской фамилии Сергиев. Загвоздка, способная поставить на планах Катилины крест. Чем лучше квестор проконсула в глазах плебса? В том-то и дело, что ничем. Аргументов, заставивших бы плебс, вольноотпущенников, а тем более рабов, получивших свободу накануне, поверить патрицию, у квестора не было. Взять их Катилине было негде. Все время, пока я размышлял, Луций Сергий не сводил с меня глаз, на секунду мне даже показалось, что квестор читает мои мысли.

– Неужели Красс не понимал всего этого? – только и нашелся я после затянувшейся паузы.

– У него был другой выход? – улыбнулся Катилина. – Останься он в Риме, то легионы уже сегодня отвернулись бы от него. Понадобилось бы не так много времени, чтобы в Риме был наведен порядок, а Красса распяли или сбросили с той самой скалы, которую вы так внимательно рассматривали на Форуме.

– А так у него появился шанс расправиться с нами, ты это имеешь в виду? – спросил Рут.

– При упоминании восстания рабов Марк Лициний мучился от изжоги.

– Подавить восстание, задержать Лукулла до того, как в Риме соберутся новые легионы, неплохой план, – резюмировал Нарок.

– Какой еще план, по сути, он самоустранился, – заявил Митрид.

Катилина подался вперед, опершись руками о столешницу.

– Может, он не рассчитал последствий, в которые вылились его дела? – предположил он.

– А может, он и не хотел ничего этого? Что скажешь? – прямо спросил я квестора.

Катилина вновь смотрел на меня. На этот раз его глаза пылали яростью, с губ сошла привычная усмешка, с которой он не расставался ни на миг. Теперь она появилась на моих губах. Впервые за нашу встречу мне удалось переиграть Луция Сергия в его же игре.

– Это неважно, Спартак, – выдохнул он. – Важно, что это уже произошло.

– Ответь мне на один вопрос, Катилина, – попросил я.

Квестор согласно кивнул, показывая, что готов слушать.

– Ты, выходец из знатной патрицианской семьи, не сможешь возглавить плебс, вольноотпущенников и рабов? Так? – спросил я.

Луций Сергий ничего не ответил, но по его виду было понятно, что я попал в точку.

– Чего ты хочешь? – спросил я.