Я, снайпер

«Вы предварительно посоветовались с Господом?» — интересовалась некая миссис Салатоу из Кейп-Мей.

«Красное дерьмо!», — ругался бывший рядовой первого класса из Северной Каролины.

«Зачем вы разрушаете ФБР? — спрашивал Гордон. — Вы мечтаете о победе террористов?»

«Вы проделали отличную работу, Дэвид, — хвалил Билл Феддерс. — Если будет нужна моя помощь, звоните в любое время».

И так далее и так далее, причем список писем только увеличивался. Дэвид рассчитывал прочитать все отклики, но их было слишком много, и они продолжали приходить.

Наконец настало время обеда.

— Эй, акула пера, ты к нам присоединишься? Тайский ресторанчик на К-стрит.

— С удовольствием, — отозвался Дэвид, надевая куртку и бейсболку.

— А ты, оказывается, фанат «Янкиз»? Ни за что бы не подумал.

— «Янкиз» — это бейсбол? Где бьют по мячику палкой?

Коллеги увидели, что Дэвид в веселом настроении. Все рассмеялись и шумной толпой отправились на обед.

С обеда Банджакс вернулся поздно, как и подобает звезде. Заглянув на различные интернет-форумы, он обнаружил, что «Пауэр лайн» на него в ярости, «Хаффингтон» считает его богом, а «Дейли кос» готов объявить его новой религией. Сообщения от иностранных изданий: австралийцы, японцы, голландцы, шведы и их приятели датчане — все они хотели взять интервью по телефону. Хо-хо. Звонок из вашингтонской радиостанции, звонок из нью-йоркской радиостанции, от какой-то женщины, утверждающей, что они встречались на званом ужине.

Время приближалось к четырем часам дня, скоро совещание у главного редактора, и до сих пор ничего…

— О, Дэвид, тут конверт для тебя, я как-то забыла, — сказала Джуди Мессинг, исполнявшая обязанности секретарши.

Дэвид взял большой конверт из плотной бумаги и шумно вздохнул.

Так, может, это как раз то, что нужно.

Он ощупал конверт — да, кажется, внутри действительно лист толстой бумаги, такой, на какой печатают фотоснимки.

— Дэвид, совещание у главного. Не опаздывай, — напомнил кто-то из коллег, проходя мимо. — Тебе будут петь дифирамбы.

— Не могу. Мне только что принесли важные документы.

Дэвид смотрел, как журналисты собираются в зале совещаний. Распоряжался заместитель редактора, а сам главный сидел в стороне, скрывшись за узкими дольками очков для чтения — своего неизменного атрибута на протяжении вот уже более двадцати лет. Дэвид наблюдал за происходящим сквозь стеклянную перегородку: для него это была пантомима без слов, журналисты по очереди представляли свой материал, а главный выслушивал их, или одобрительно кивая, или недовольно хмурясь. Как всегда, было много смеха: умные люди, работающие в редакции, наслаждались обществом друг друга; в воздухе витала атмосфера общих ценностей, дружеской сплоченности, юмора, преданности профессиональному долгу и, конечно, честолюбия.

Дэвиду казалось, что он перерос все это.

«Я поднялся неизмеримо выше», — думал он.

Итак, сейчас самое подходящее время. Дэвид оглянулся: поблизости никого; кто-то слушает и записывает, кто-то общается по телефону, договариваясь о важной встрече, Джек Симс, известный нахал, бойкотирует совещание, как он делал последние двадцать лет, сотрудники из группы проверки прильнули к экранам компьютеров — тра-та-та, все та же добрая старая картинка. Господи, как же он все это любит. Ему пришлось биться всю свою жизнь, чтобы попасть сюда, и так долго цель казалась недостижимой, но теперь он наконец работает в редакции самой крупной газеты из всех, что когда-либо выходили в свет, в самом большом, самом бурном городе на земле, с ним считаются, здесь он свой, часть общего дела, в которое он вносит ощутимый вклад. Однако вид у столицы империи был довольно потрепанный: продолжая расхожие сравнения, редакция, украшенная политическими плакатами начала двадцатого века, выглядела, как второразрядный филиал страховой компании. Здесь имелось почетное место с особо удачными передовицами, но в основном царила жизнерадостная деловитость офиса нового типа: повсюду горы мусора, стопки мусора, груды мусора, маленькие подарки, которые почему-то всегда присылают журналистам, и поднимающие боевой дух напутствия от таких мэтров профессии, как Менкен, Либлинг и Бейкер.[54] Последний выражался особенно красноречиво:

Вопрос: Мистер Бейкер, как вы поступаете, если, подготовив материал, вдруг понимаете, что это не то, что получилось плохо, что материал неудачный?

Ответ: Публикую его.

Дэвида неизменно веселило это откровенное признание. Так или иначе, он вскрыл конверт, достал лист бумаги и убедился, что это действительно фотография, но только лежащая изображением вниз. Перевернув ее, Дэвид жадно принялся рассматривать детали.