Я сама призову себе принца!

— Нет, мне — нет. Меня страшило другое — итог: к чему привела гордыня драконов. И причина, по которой я до сих пор это вижу, заключается во мне, в моем нежелании забывать, к чему может привести чрезмерное желание власти, непомерное высокомерие и безграничная спесь. Сколь мудры и сильны драконы были, столь же много, очень много зла, боли они причинили всем. Их сила и мудрость стала проклятием не только для них, а для всех. Я не хочу повторения. Пусть сейчас наш мир далеко не идеален — расы опять стали разобщены, вокруг творится много несправедливости, но теперь каждый решает за себя, как ему жить, чему верить, какой избрать путь и какая судьба ему уготована. А не ждать плачевной участи от того, кто возомнил себя чуть ли не божеством. Век драконов ушел. И я рад этому.

Вот только я отчего-то не до конца поверила его словам и, конечно, сказала об этом:

— Ты грустишь. Нет, ты и правда рад, что всё закончилось, но…

— Ты права, проницательная Надежда, ты видишь истину. Во мне всегда будут теплиться мысли — неужели нельзя было поступить по-другому? Почему правда так и не достигла разума драконов? Они ведь не были глупы, они были воистину мудры, и сострадание им некогда не было чуждо. Так что же побудило их поддаться тлетворным мыслям, насквозь отравить разум и сердце и позволить совершать такое неприкрытое зло?.. Я так хочу найти ответы, логичные и разумные объяснения, но их, наверное, просто не существует. Или они столь просты, что я не вижу их на поверхности, пытаясь разгадать тайну равную загадке возникновения вселенной и столь разных, непохожих друг на друга созданий на одной нашей планете.

— Может… — непросто было озвучить то, во что я сама никогда не верила, однако после того, как сама угодила непонятным образом в другой мир, начала подумывать, что есть что-то, что невозможно понять. — Может, это вина богов?

— Богов? — Дарахар отрицательно качнул головой. — Нет, моё солнышко, богов не существует. Некоторые верят в Верховного, но лишь от того, что им требуется вера, чтобы найти творимой вокруг несправедливости логичное оправдание и силы в себе, дабы двигаться вперед. Им нужна надежда на лучшее, что-то светлое и доброе. Тогда им на помощь и приходит вера. Что это однажды свершится. Болезнь отступит, разбитое сердце излечится, виновный в злодеянии будет наказан. И это хорошо — надеяться и верить в свет, чтобы разогнать мрак. И если они считают, что это помощь Верховного, им так легче и проще жить — пусть так и будет. Однако прикрываться высшими силами и винить их в злодеяниях, что были содеяны нами, не стоит… это лишь больше очернит сердце, не излечит больную душу. Поэтому не стоит обвинять высшие силы во всех грехах, что творят только сами смертные.

С каждым произнесенным словом я все сильнее уважала этого мужчину, которого когда-то хотела придушить и считала самым невыносимым. В его словах была мудрость, истина. В них заключался несгибаемый стержень его личных надежды и веры. И даже сострадания, которого он не стеснялся.

— Дарахар…

— Да?

— А какие были драконы? Ну кроме того, что невероятно высокомерные.

— Они были прекрасны. В них было прекрасно всё — грациозность и сила, стремительные линии их тел, удивительных оттенков чешуя, вековая мудрость, цепкий ум и могущество. Драконы воплотили в себе всё лучшее, поэтому настолько обидно, что они же стали и отражением всего самого худшего.

— Знаешь, что удивительно?

— М-м?

— Я слышу в твоем голосе одновременно и всепоглощающую ненависть к драконам, и сочувствие, и даже непомерную тоску. И не могу понять, как это может сосуществовать в такой… гармонии, если можно так выразиться.

— И снова ты видишь саму истину, — мужчина едва слышно усмехнулся. — Ты права, мои чувства к ним многогранны. Возможно, потому, что я был свидетелем их расцвета и стал непосредственным участником заката. И тоскую по временам… когда всё было чуть проще. Думаю, с возрастом чувство ностальгии становится присуще всем разумным созданиям и обостряется с прожитыми годами.

Он замолчал, а я вдруг отчетливо поняла, что просто хочу вдоволь насладиться обществом мужчины. Этим странным ощущением и чувством, что сейчас охватило меня в его объятиях.

Я всегда привыкла быть одна, решать самостоятельно свои проблемы, не прося помощи и поддержки. Мне нравилось быть сильной, решительной. Отстаивать свои мнения и убеждения. Подставлять плечо слабым, заботиться о других. Быть лидером. Мне никогда не хотелось стать слабой, маленькой, и чтобы за меня всё решали. Когда мужчина пытался доминировать в наших отношениях, то этим отталкивал меня, потому как я желала быть как минимум на равных. Я понимала, что мужчин это пугало, но ничего не могла с собой поделать. Да и не хотела. Потому что ощущала их слабость, отсутствие несгибаемого стержня и с легкостью забывала про несостоявшиеся отношения. И искала себе «удобного» спутника.