Я сам судья. Я сам палач

Но ее укоризна не пошла впрок. Илья плеснул в стакан, выпил.

— Часто он так, Анна Акимовна? — Женщина повернулась к маме.

— Никогда, — прохрипел офицер спецназа, осторожно берясь за бутерброд.

— Илюша пьет очень мало, — тихо подтвердила мама. — Бывает, примет, но никогда не увлекается. Он серьезный человек.

— Я бы не советовала серьезному человеку есть этот бутерброд, — предупредила женщина.

Но Илья уже откусил и чуть не сломал зубы. Пищевое изделие засохло до состояния кирпича.

— Из твердых сортов пшеницы, понятно. — Илья неприязненно уставился на водку, поднялся и убрал бутылку в шкаф под одобрительные женские взгляды.

— Потерпи, Илюша, скоро будем завтракать, — сказала мама. — Хотя ты и раньше любил все таскать со стола.

— Мы знакомы, нет? — решился Илья на сакраментальный вопрос, глядя женщине в глаза.

Она вела себя сдержанно, но в глазах ее заиграл ироничный огонек.

— Ты что, не узнаешь Катюшу Ракитину? — изумилась мама. — Удивляешь, Илья. А она сидит и молчит как партизанка.

— Да, — согласилась Катя. — Мы с этим мужчиной даже сидели за одной партой. В последнем классе он иногда держал меня за руку и говорил приятные слова. Мы с ним часто гуляли вместе. Незадолго до первого выпускного экзамена Илья горячо меня поцеловал. Дело было вечером, мы возвращались от больного одноклассника. С тех пор это стало привычкой. Мы целовались везде, когда нас никто не видел. Однажды уединились на сеновале, но обошлось. Нет, не из-за того, что у Ильи включились тормоза. Просто мне стало страшно.

— Я ничего об этом не знаю, — удивленно заметила Анна Акимовна.

— Да, у нас с ним давние отношения.

— Ничего странного, мама, — сказал Илья. — У меня не было привычки докладывать вам о важных этапах моей жизни.

— А это был важный этап? — спросила Катя.

— Мне помнится, да, — задумчиво пробормотал Илья.

Включилась память о забытых днях, поволокла в глубины. Мог бы и сам вспомнить.

Катя наблюдала за ним с ироничной усмешкой, потом спохватилась, стала снимать фартук.

— Анна Акимовна, с посудой мы расправились, мне пора. Все будет хорошо. Не забывайте, что рядом с вами всегда близкие люди. — Она легонько обняла маму, погладила ее по спине, попутно бросила взгляд на растерянного Илью.

— Подожди, Катюша, как же так? — засуетилась мама. — А завтрак? Я сейчас приготовлю.

— Успокойтесь, Анна Акимовна, ничего не надо. Кормите своего богатыря. Ему сегодня крайне нужно что-то съесть. И больше не пить. Спиртное не поможет. У меня еще дела. Может быть, я вечером забегу. — Женщина кивнула и ушла.

Илье было слышно, как она во дворе прощается с Виктором Александровичем.

Подошел кот, стал тереться об ноги. Илья посадил его на колени, погладил. Мир теплей немножко, если рядом кошка. Тимофей чуть потерпел и вцепился Илье в палец. Ему пришлось отвесить наглецу затрещину и сбросить его на пол. Отметины на пальце наполнялись кровью.

— Красивая женщина, — сказала мама и покосилась на него.

— Да, ничего. — Илья смутился. — А где Сергей? — Он зачем-то повертел головой.

— Не знаю. — Мама вздохнула. — Думаю, Сергея у нас больше не будет. Зачем мы ему, если Насти нет? Может быть, приедет еще разок-другой, цветочек на могилку положит, да и все. — Глаза матери снова наполнились слезами.

Сын подошел к ней, обнял.

— Ладно. — Она испустила тягостный вздох, улыбнулась как-то неуверенно. — Мне кажется, Илюша, я еще не совсем отдаю себе отчет в том, что Насти больше нет и никогда не будет. Не пришло еще понимание. Все думаю, вот сейчас войдет. Боюсь представить, что будет, когда я это пойму.

Сыну нужно было срочно ее отвлечь от горьких дум.

— А что у нас с Катей? — поинтересовался он. — Почему она в Быстровке?

Мама улыбнулась сквозь слезы, достала платочек из фартука, высморкалась.

— Она тебе опять понравилась, я же вижу. Сколько лет прошло — тринадцать, четырнадцать? Я ведь помню, как вы дружили. Она уроки делала, ты всегда списывал у нее. Теперь понятно, почему отметки у тебя на выпускных экзаменах были, мягко говоря, не блестящие. Ты не собирался поступать в военное училище, подал документы в энергетический…

— И даже поступил, — сказал Илья. — Кто же знал, что эта энергетика — такая смертная скука. Вообще-то мы с Катей хотели вместе в Москву поехать.