Я с тобой развожусь

Риту выписывают через несколько дней. За то время, что она в клинике - мы видимся пару раз. И я чувствую - моя жена изо всех сил пытается стать Марго. Той холодной женщиной, которая, по-видимому, пытается защититься таким способом. От меня, от мира. Возможно, даже от самой себя.       

Но сейчас последнее, что я должен и хочу делать - бередить ее чувства. Поэтому мы лишь созваниваемся, а при встрече - делаем вид, что попали на какой-нибудь светский раут.          

- Элеонора, добрый вечер, - говорю, приехав к жене в тот день, когда Рита покинула стены больницы.          

Конечно же, она отправилась именно к бабке. Ожидал ли я иного? Разумеется, нет.          

- Добрый вечер.        

Бабушка Риты поджимает губы, а потом делает то, чего никак не жду. Снимает с вешалки верхнюю одежду и, наскоро обувшись, выходит из квартиры. Странно, а я-то ждал, что она будет рядом, как коршун, который готов защищать свое потомство.          

Пройдя в комнату жены, я первым делом оглядываю Риту с ног до головы. Она… какая-то другая. Вообще непохожая ни на холодную Марго, ни на девушку, в которую я влюбился, как самый распоследний идиот.       

- Привет, как ты?         

От собственного вопроса хочется скривиться. Условности прикрывают настоящие желания, маскируют их подо что-то неважное и ненужное. Что можно стряхнуть одним движением руки. Но я этого не делаю.         

- Все хорошо, - безлико отвечает Рита. - Спасибо, что спросил.             

Некоторое время мы молчим. После чего жена поднимает на меня глаза и говорит сухо и безэмоционально:      

- Я долго думала, Ян. Думала все то время, что была в клинике, и что провела с Элеонорой после выписки.     

В груди начинает ворочаться что-то огромное и ужасающее. Кажется, уже знаю, что скажет Рита, но надежда на то, что ошибаюсь, все же есть.         

- И что-то придумала… - констатирую я факт, который и без того ясен.           

- Да. Можно сказать, что придумала. - Рита делает паузу, после чего ошарашивает меня прямо в лоб: - К тому же, у меня была твоя мама. Мы с ней поговорили. И я приняла решение - нам с тобой нужно развестись в любом случае.

Часть 27. Марго

- Что вы здесь делаете?                                                                                                                                                 

Свекровь на пороге квартиры Элеоноры, ставшей моим временным прибежищем - совсем не то зрелище, которое мне сейчас нужно и которое хочу наблюдать. Она морщится от такого холодного приема, наверняка недовольная моими манерами, но мне уже плевать. Я достаточно четко уяснила, что никогда не буду достаточно хороша в глазах этой женщины.                                 

- Как невежливо, - бросает свекровь в ответ и выразительно смотрит на меня:                                  

- Ты пригласишь меня войти или будем разговаривать прямо здесь?                                                        

Я не считаю, что нам есть о чем разговаривать, но все же молча отхожу в сторону, позволяя ей пройти. Она с ярко выраженным презрением осматривается, а затем ее взгляд замирает на моем мольберте с недавно начатой картиной. Депрессивности и мрачности наброска могла бы позавидовать сама Фрида Кало. А самое ужасное - это то, что он до боли точно отражает мое душевное состояние.        

Но Анну Сергеевну вовсе не интересует смысл картины. Недовольно поморщившись, она говорит:     

- Ты снова за старое? Разве я не говорила тебе сотню раз, что это малевание - недостойное занятие для жены моего сына?        

- Говорили, - подтверждаю я с усмешкой. - Но видите ли какое дело…  мне стало все равно на ваше мнение.        

Лицо свекрови приобретает такое выражение, будто ее жестоко оскорбили. Задохнувшись от возмущения, она все же проглатывает готовые сорваться слова и после паузы достаточно спокойно произносит:        

- Что ж…  это, в общем-то, уже не имеет значения. Я пришла, чтобы сказать - ты должна отпустить моего сына, Маргарита!       

Я нарочито удивленно приподнимаю брови, а затем демонстративно оглядываюсь по сторонам.         

- Отпустить его? А что, он где-то здесь привязан? Посажен на поводок?                                                

- Ты понимаешь, о чем я! Ты держишь его своим ребенком, а он такой честный, такой порядочный! Он мог бы быть счастлив с Амандой, если бы не ты!                                                       

Я даже не пытаюсь сдержать презрительного смеха. Свекровь на это лишь неодобрительно поджимает губы:     

- Здесь нет ничего смешного!                                                                                                                              

- Напротив, - возражаю ей. - Если кому-то и следует отпустить Яна, то это вам, Анна Сергеевна. И если он хочет быть счастлив с Амандой - пусть придет и скажет мне это сам.                                      

- Он считает, что обязан быть с тобой!                                                                                                        

- Надо же, и с чего бы это? - язвительно замечаю в ответ. - Может, потому что я его законная жена?        

- Ну хорошо, - выдыхает Анна Сергеевна в ответ. - Я не хотела этого говорить, но придется. Ты знаешь, где Ян сейчас?        

- Я за ним не слежу, - парирую холодно. - В отличие от вас, я считаю, что он взрослый мальчик.      

- Он с Амандой! - едва ли не выкрикивает она. - Если не веришь - пойдем со мной и сама все увидишь!      

Я устало прикрываю глаза. А когда открываю их снова, решительно указываю свекрови на дверь:   

- Вон отсюда.                                                                                                                                                         

- Что?! - едва ли не взвизгивает она. От извечной маски леди не остается и следа.                          

- Я никуда с вами не пойду и больше не позволю вам трепать мне нервы. Вон отсюда!                    

- Ты скоро сама во всем убедишься! - кидает мне свекровь напоследок, возмущенно, совсем не как леди, метнувшись за дверь.