Я с тобой развожусь

На лице Яна читается растерянность. Он озадаченно хмурится, глядя на экран моего смартфона и в этот момент я ощущаю невыносимое желание понять, что под этим прячется. Может, он не ожидал, что мне все известно. Может, пытается понять, откуда у меня эти фото. А может - мелькает лишь на миг глупая призрачная надежда - он ни в чем не виноват и искренне недоумевает, в чем мои претензии. От последней мысли я тут же отмахиваюсь. Не хочу быть одной из тех наивных гусынь, которые верят любой глупой сказке, что им скармливают!          

Внутри меня бушует такое, что хочется буквально выть. От отчаяния, от слепой потребности услышать что-то успокаивающее. Что-то, что сумеет все объяснить. Во что смогу поверить.          

От напряжения в ожидании ответа начинает сводить скулы. Наконец Ян выдыхает сквозь зубы и произносит:    

- Ты что, следила за мной, Марго?                                                                                                                   

Одно это «Марго» буквально ставит между нами стену. Я вскакиваю с места, ощущая, как к глухой боли примешиваются злость и… ненависть?  

Наверное, ожидала услышать практически что угодно, кроме этого. Оправдания, попытки обратить все в шутку, отрицания…  но не обвинения в том, что я за ним следила!                   

- Боюсь огорчить твое эго, но нет, - бросаю в ответ  с отвращением. - У меня не было в этом нужды! Эти фото приходили мне с неизвестного номера каждый день в течение последних недель и прекратились только когда мы оказались на этом шоу! Какое неудобство, не правда ли? Но ведь рейтинги того стоят, да, Ян?!     

Он вдруг оказывается рядом и встряхивает меня так сильно, что мои челюсти клацают друг о друга. Ощущаю себя тряпичной куклой в его огромных руках, беспомощной, использованной и вытрепанной.    

- Ты себя слышишь вообще?! - цедит раздраженно.                                                                            

Я собираю волю в кулак и вырываюсь из его захвата. Делаю шаг назад на трясущихся ногах, не в состоянии поверить, до чего мы докатились.     

- Я себя - да, а вот ты меня - нет! - буквально выкрикиваю и выставляю вперед руку, когда он пытается приблизиться:     

- Не подходи ко мне! Я не хочу, чтобы ты меня касался!                                                           

К глазам внезапно подступают слезы. Смешивается все - боль, обида, непонимание - и вырывается сейчас наружу в виде предательской соленой влаги.                                    

- Я беременна, а ты трясешь меня, как мешок с картошкой!                                                          

На миг на его лице появляется чувство вины, а затем сменяется мрачной тенью. Следующее, что он произносит, окончательно рушит все. Исключает последнюю возможность что-то наладить.    

- И нам, кстати, стоит об этом поговорить. Например, я хочу знать, кто отец этого ребенка?        

Я застываю на месте окоченелой статуей. Ощущение такое, будто во мне разом убили все живое. По венам растекается такой мертвенный холод, что больно сделать вдох. Будто стою обнаженная на морозном воздухе и меня насквозь продувают ледяные ветра.                                                 

Наконец удается пошевелить рукой, а затем - сделать шаг. Прочь. Прочь, прочь, прочь!            

Из кабинета психолога я уже буквально выбегаю. Позади меня раздаются шаги и за ними следует голос Яна:     

- Марго, постой, мы не договорили!                                                                                                            

Я действительно останавливаюсь. Поворачиваюсь к нему лицом, и краем глаза замечаю стоящую на тумбе в коридоре вазу. Порывисто схватив ее, замираю так на несколько секунд, будто хочу защититься от Григорьева этим ненадежным прикрытием, а потом резко  разжимаю пальцы.  

Звон бьющегося стекла ставит окончательную точку.                                                                  

- Вот это - мы, - указываю знакомому незнакомцу на осколки, разлетевшиеся по полу в разные стороны. - И говорить больше не о чем.           

На кухне Элеоноры пахнет сладковатыми благовониями. Совсем не так, как у обычных бабушек. Никакого аромата еды или выпечки. Или, упаси Боже, лекарств. Ее кухня вообще стерильно чистая, но мне все равно здесь комфортно. А чашка чая, от которой доносится успокаивающий аромат можжевельника - кажется, все, что мне сейчас нужно.                                                 

Только теперь ко мне снова возвращается ощущение жизни. Совсем не аристократично прихлебывая горячий чай, я постепенно рассказываю бабушке все, что сегодня случилось.      

Она слушает, не перебивая. Только когда я наконец замолкаю, прячась за кромкой огромной чашки, расписанной витиеватыми узорами, Элеонора произносит:                                        

- Не думала, что когда-нибудь скажу такое, но что, если он ни в чем не виноват?               

Я лишь устало отмахиваюсь в ответ:                                                                                                        

- Тогда почему он даже не попытался оправдаться?                                                                              

- Ну, например, потому, что вы были перед камерами?                                                                        

Невесело усмехаюсь:                                                                                                                                    

- Лично я совсем забыла о них в тот момент. Кроме того, фото - не единственные свидетельства того, что у него есть другая женщина. Однажды я…                                       

К горлу мгновенно поступает тошнота, но, упрямо сглотнув, продолжаю:                                   

- Однажды я нашла у него в кармане чужое нижнее белье.                                                           

- Красивое хоть? - интересуется Элеонора.                                                                                           

- Кружевное, - хмыкаю в ответ.                                                                                                               

- И что ты с ним сделала?                                                                                                                              

- Оставила там же, где оно лежало. Подумала, что если его вдруг… подложили, то Ян удивится, обнаружив чужие трусы в своем кармане. Но он так ничего и не сказал, поэтому…                 

- Поэтому ты пришла к печальным выводам, - заканчивает Элеонора, а потом продолжает в свойственном ей духе:     

- Послушай, деточка, ну давай мыслить логически. Кому нужен твой не первой свежести муж, когда вокруг столько молодых красавчиков?