Я - Русский офицер!

Краснов нехотя поднялся, делая лицо, которое не выдавало никаких эмоций, и расправив гимнастерку, вытянулся по швам перед капитаном. Он знал, что в каждом подразделении от молодого офицера требуют больше, чем положено. Старики обычно стараются с первой минуты узнать характер и коммуникабельность нового сослуживца. В бою надо знать своего товарища по оружию, чтобы иметь возможность положиться на него.

— Ладно, Краснов, вольно! Сегодня в честь прибытия, объявляю отдых! А завтра, завтра я уделаю тебя, на первом же вираже! Вам, товарищ лейтенант, понятно!?

— Так точно, товарищ капитан, — сказал Краснов. — Вы уделаете меня, на первом же вираже!

После этих слов он вновь завалился на кровать в ожидании ужина. Валерка знал, что первое впечатление о сослуживцах всегда обманчиво. Во все времена притязания к новичкам были справедливы. Стойкость духа, исполнительность и чувство локтя вот, что нужно было знать боевому звену, чтобы положиться на все внутренние качества молодого летчика.

Первый день на фронте пролетел незаметно. На завтра, по сообщению метеослужбы армии, погода обещала быть немного теплее. Технари ковырялись на морозе, готовя машины к вылету. Голыми руками в тридцатиградусный мороз им приходилось снимать пулеметы с двух машин, устанавливая на них фотопулеметы объективного контроля.

«Учебная дуэль», назначенная на утро, между капитаном Храмовым и лейтенантом Красновым, должна была выявить недостатки Краснова. Ведь на счету капитана Храмова было уже 24 победы в воздухе, и он вполне мог показать класс воздушного боя.

Вот ему, как самому опытному истребителю, и предстояло «сразиться» с молодым зеленым стажером Красновым, который ни разу еще не был в настоящем бою.

Фотопулеметы в такие минуты исправно фиксировали на фотопленку ход подобной «схватки». По их данным можно было визуально определить, с точностью до кадра, все промахи и класс вновь прибывшего летчика. Проще было заранее выявить умение и слаженность действий пилота, и пилотирования самолетом в учебном бою, чем подставлять «желторотика» под двадцати миллиметровые снаряды немецких авиационных пушек, стоящих на «109-Мессерах» и «Фокерах».

Уже с вечера мороз немного спал. Ранним утром технари, подкатив свои бочки с паяльными лампами, грели двигатели самолетов, накрыв их попонами из плотного брезента.

Полевой военный аэродром постепенно оживал. В утреннем небе на Востоке появился красный диск солнца, слегка окрасив засыпанные снегом верхушки сосен, легким румянцем.

В это самое время двери деревенской хаты открылись, и на крыльце по пояс голый появился лейтенант Краснов. Он обтерся снегом, крякая от удовольствия, чтобы хоть как-то разогнать еще державший его в своих объятиях сон.

— Эй! Ты, лейтенант, воспаление не получи, — выйдя на крыльцо, проорал гвардии капитан Храмов.

Он закурил папиросу и, спустившись с крыльца, горстью снега вытер свое лицо.

По его слегка надменному поведению чувствовалось, что он уже с утра предвкушает свою легкую победу и совсем не чувствует, что молодой лейтенант не так прост. На его счету было немало таких «холостых побед» над молодыми офицерами, вскружившими ему голову. От этого, он, как боевой летчик, постепенно переоценивал свои возможности, совсем не подозревая, что уже наступил тот переломный момент, который раз и навсегда определит его место.

— Я, товарищ капитан, закаляю свою волю и дух! Ведь сегодня у нас с вами «дуэлка», — сказал Краснов, намекая на свою победу.

Капитан, пыхтя папиросой, скомкал снежок и бросил его в лейтенанта. Снежок рассыпался, попав в голую спину Краснова. Тот резко обернулся, и увидел ехидно улыбающееся лицо командира звена.

— Вот так, — сказал многозначительно Храмов. — С первого выстрела в десятку!

Валерка слегка ухмыльнулся и, подхватив охапку снега, стал с силой сжимать его в холодный снаряд. После того, как ком снега превратился в плотный и твердый снежок, Валерка, улыбаясь, замахнулся в сторону капитана. Тот, дымя папиросой и держа руки в карманах, сделал ложный вираж телом и, не выпуская папиросы, проговорил:

— Один к десяти, что промахнешься.

Валерка с улыбкой взглянул и с ухмылкой в голосе сказал:

— Я по дирижаблям не стреляю! Вот моя цель, — сказал он, и показал рукой на сидящего на изоляторе электрического столба серого воробья.

— Нет, не попадешь! Даже не старайся!

Ни слова не говоря, Валерка размахнулся и со скоростью пули метнул в птаху свой снежный ком. Воробей, видя приближающийся к себе огромный предмет, сорвался с места. Это и была его ошибка. Снежок, что было сил, ударил всей своей массой птице в зад, переломав ему всё хвостовое оперение. От такого удара воробей, потеряв устойчивость полета, свалился в штопор и головой ударился в стоящую рядом машину связистов. Даже не трепыхнувшись от такого физического воздействия и потрясения, тут же сдох.

— Ни хрена себе! — сказал капитан, почесывая затылок от удивления, видя, как точно Валерка поразил летящую цель.

Естественно это была случайность, но эта случайность уже придавала ему уважения.