Я - Русский офицер!

Сестра, закрыв купе, удалилась. Галина Алексеевна подперла голову руками и, уставившись в последний лист умерших, сквозь слезы вписала черной тушью в свободную строчку журнала — «Новорожденный».

В этой надписи было что-то символическое. На смену умершим, почти всегда приходят новорожденные, чтобы жить, жить и жить вопреки всем перипетиям этого жестокого мира, вопреки всем войнам, бушующим в нем. Эта вера, словно остров посреди океана зла, отображала надежду на существование и жизнь, а также надежду на продолжение рода человеческого.

Утерев платком проступившие слезы радости и в то же время и скорби, Галина Алексеевна вышла из купе. Лена уже была в операционной. Тяжело дыша, она при наступлении схваток начинала причитать, переходя на крик:

— Ой! Мама, мама, мамочка, ой, я сейчас рожу! Ой, мамочка, я разорвусь прямо по шву!

— Милая девочка, еще рано. У тебя еще не отошли воды. Потерпи, милая, я рядом с тобой, — сказала мать и обняла свою дочь, стараясь как-то облегчить её страдания.

Она вспомнила, как рожала сама. Как радовалась родившейся дочери и как впервые кормила беззащитное маленькое существо своей грудью.

На какое-то мгновение девчонке стало легче. Она вытерла полотенцем свое вспотевшее лицо и улыбнулась матери.

— Фу, отпустило! А я думала, что уже пора, — сказала Лена, глядя на мать с доверием и мольбой о помощи.

Мать прижимала Ленку к своей груди и где-то своим материнским чувством сейчас сочувствовала дочке. Как, как она, молоденькая девчонка, справится со своим материнским долгом? Как она сможет поставить на ноги свое дитя в это трудное военное время, когда нет ни крыши над головой, ни полноценного питания? Как она, её дочь, сможет выстоять в это суровое время и не сломаться? Галина гладила по голове свою девочку, а слезы странной бабской обиды текли по её щекам.

Ленка опять тяжело задышала и, закусив со стоном свою губу, сжалась всем телом, старалась вновь сдержать начавшиеся схватки.

Сейчас ей было по-настоящему больно. Лежа на операционном столе, широко расставив ноги, напрягаясь всеми мышцами живота. Схватки снова на какое-то время утихли и тяжесть, давившая на её живот, постепенно отошла. Волна облегчения прокатила по её телу, и она опять размеренно задышала, чтобы уже через мгновение вновь сжаться всем телом и крикнуть от боли:

— Мама!

С каждым разом подобные схватки становились все чаще и чаще, пока не переросли в одну сплошную и невыносимую боль. Мать продолжала обнимать Ленку, шепча ей на ухо:

— Леночка, девочка моя, все будет хорошо! Ты только не волнуйся, доченька, дыши, дыши и тужься, тужься. Все мы, бабы, проходим через это. А ты молодая, у тебя все получится.

Ленка вновь собрала все свои силы в одно целое и еще раз сжала свой пресс. Что-то большое стало медленно продвигаться по её природному женскому естеству, но в этот миг силы словно покинули её. Она вновь часто, часто задышала, вновь собираясь с силами и, набрав воздух полной грудью, сильно сдавила мышцы живота. Превозмогая боль, она почувствовала, как плод её любви стал медленно, медленно продвигаться вперед, чтобы уже через минуту своим криком возвестить всему человечеству о своем рождении. Еще одно усилие и, подхваченный ловкими руками матери, ребенок покинул Ленкино тело.

В это мгновение голова Леди слегка закружилась и она, инстинктивно цепляясь руками за простыню, на мгновение отключилась. После того как она отдала все свои силы, Леди погрузилась в легкий обморок, чтобы уже через несколько минут, отойдя от него, открыть свои глаза и увидеть новорожденного сына.

Очнувшись от обморока, Ленка почувствовала некое облегчение, а, открыв заплаканные глаза, её взору предстало голое крохотное беззащитное существо, которое на руках держала её мать.

— Поздравляю, Леночка, у тебя сыночек! — сказала сквозь слезы Галина Алексеевна, улыбаясь и радуясь вместе с дочерью рождению первого внука.

Ленка взглянула на малютку и, видя его большие и удивленные глаза, видя малюсенькую кнопку его носа, влюбилась в него всем своим материнским сердцем на всю оставшуюся жизнь. Внутри неё, словно прокатился пушистый комочек, который с нестерпимой нежностью касался любящей Ленкиной души.

В эту минуту она вспомнила своего Валерку и ту последнюю ночь, которая стала не только началом новой жизни, но и войны. Где он, что с ним? Жив или нет? Задавала она себе вопросы и не найдя на них ответа залилась слезами.

— Галина Алексеевна, вас к начальнику госпиталя, — сказала озабоченно медсестра Валя. — Что-то старик сегодня не в духе.

— А что он еще хочет? — спросила Галина, надевая новый накрахмаленный халат перед аудиенцией с полковником.

Сейчас она своим бабским чутьем чувствовала, что за вызовом к начальнику скрывается какой-то странный подвох. Зверев давно намекал, что не сможет долго содержать её дочь на довольствии госпиталя. Возможно, он был и прав. Санитарный эшелон постоянно ходил по рокаде вдоль линии фронта, вывозя раненых бойцов подальше в тыл.