Я – Распутин

– А вы знаете, как живут евреи за чертой оседлости? Про погромы слышали?

– Слыхал, слыхал. А еще рассказывали мне, что ваши общины подмяли под себя все самые интересные промыслы в местечках, дешево ссужаете соплеменников и других не пущаете в гешефты ваши. Ростовщичеством занимаетесь, православный люд в большие долги вгоняете. А потом по исполнительным листам имущество залоговое забираете себе. И богатеете еще больше. На чужом-то горе.

– Они сами берут! – возбудился Адир. – Их никто не заставляет!

– И это правда. Но оттого ваше богатство праведным-то не становится.

Вот в таких разговорах мы добрались до клиники Калмейера. Оказалось, что Артур Борисович, не дожидаясь меня, уже сделал операцию по установке аппарата Распутина на ногу одного из пациентов. Тот был вполне румян и чувствовал себя прилично.

– Зачем же Распутина? – расстроился я. – Назовите иначе.

– А как? – удивился доктор и принялся задавать мне вопросы, ответы на которые я не знал. С какой скоростью вращать винты, как быстро нарастает костная ткань и так далее.

– Пробуйте так и сяк, – пожал плечами я. Адир уже установил штатив, залез под покрывало. – Поставьте аппарату на других болящих, чем больше их будет, тем скорее все узнаете.

Расстались разочарованными.

Второе дело, которым я занялся после получения фотокарточек, – составление программы партии «Небесная Россия», ее устава. Думал так. Покажу Столыпину морковку – ноги дочери можно вылечить, и она будет ходить. Под это дело подпишу устав и, может быть, даже успею поучаствовать в выборах Думы в следующем году.

Нашел и подрядил машиниста пишущей машинки «Ремингтон». Тот мне все красиво оформил, составил тезисы по пунктам.

Глава 8

– Даже слышать не хочу! – Столыпин пристукнул рукой по столу, стоило мне появиться в его кабинете в Зимнем. – Уже имел неприятный разговор с его величеством.

– Насчет чего? – кротко поинтересовался я, снимая черные очки.

Премьер посмотрел на меня с удивлением, остановил взгляд на новом сюртуке. Спустя мгновение продолжил:

– Насчет того, что деревенский мужик будет нам объяснять трудовое законодательство. Ах, прошу покорно извинить! – Столыпин привстал, сделал издевательский поклон. – Как же я забыл. Не мужик. Дворянин Распутин-Тобольский!

– Я своего мужичества не стыжусь… – я кинул папку с документами на стол. – И от него не отказываюсь. Царь наградил дворянством – ну и ладно. Дают – бери. Бьют – беги.

– Вот-вот! – поддакнул премьер. – За такие инициативы с трудовыми законами не только меня, все правительство промышленники забьют кольями. Не убежим. Только-только начало оживать производство, пошел рост, подати собираются. Даже за границу поставлять начали кое-какую номенклатуру, а не только зерно гнать. И что? Подрезать крылья фабрикантам? В своем ли ты уме, Гриша?

Да… Тяжелый случай. Столыпин-то у нас главный лоббист мироедов. Об этом я и забыл.

– Ну, нет так нет.

Премьер удивился столь быстрой моей сдаче позиций:

– Тогда зачем пришел?

– Поперву показать вот это… – я положил перед Столыпиным фотографии Адира. Получилось очень наглядно. Премьер долго перебирал карточки, несколько даже забрал себе.

– Покажу жене. Измучилась вся.

Я покивал.

– Спасибо тебе… – после долгого молчания произнес премьер. По его лицу пробежала тень. – Ты дал нам надежду.

– Дочери пока не говорите – не надо.

– Сам понимаю. – Столыпин побарабанил пальцами по столу. – Судя по папке, ты не с пустыми руками пришел.

– Партию свою хочу основать, – бухнул я. – Крестьянскую.

Премьер скривился. Оно и ясно. Во Вторую Думу всячески пытаются не пустить крестьян – даже ввели специальный ценз (наличие домохозяйства) и особые «сенатские разъяснения».

– Выборы уже в феврале… – пожал плечами Столыпин. – Никак не успеть. Даже начинать не стоит.

– Стоит, еще как стоит! – настаивал я, проталкивая на стол премьеру устав и программу партии.

– Да есть же партии, которые занимаются крестьянскими вопросами! Зачем еще одна?

И РСДРП, и эсеры… Не говоря уж о народных социалистах, трудовиках!

Сейчас за новую Думу борются, в общем, четыре главных течения. Во-первых: правые монархисты, стоящие за укрепление самодержавия. Это Русское собрание, Союз русского народа, Союз русских людей, Русская монархическая партия. И как же без аристократов – Объединённое дворянство. Во-вторых, это октябристы, принявшие программу Столыпина. Разумеется, кадеты. И наконец, левый блок, объединивший социал-демократов, эсеров и другие социалистические группы.

Устраивается много шумных предвыборных собраний с «диспутами» между будущими депутатами, открываются отделения по всей России, печатаются прокламации.

– Партии есть, а крестьян тама нет. Одни краснобаи из адвокатишек да всякие разночинцы. Живут в своих европах да столицах… да что они могут знать о России?

Я еще ближе подвинул документы к Столыпину, тот, покачав головой, начал их просматривать.

– Дельно написано.

Спустя четверть часа премьер закончил читать, отложил бумаги.

– Крамолы не вижу. Даже не к чему придраться. Название, правда, странное. «Небесная Россия»… – Столыпин взял перо, окунул в чернильницу.