Я – Распутин. Сожженные мосты

В зале заседаний мы уверенно оккупировали весь центр, спели «Боже, царя храни» и после приветственной речи Головина бодро так забрали себе основные комиссии Думы – по бюджету, армии, образованию, общественному здоровью и земельному вопросу. Я настоял на том, чтобы был создан комитеты по разведке, промышленной политике, а также иностранных дел. Как оказалось, никто во Второй Думе о подобном и не помыслил.

Головин, Булгаков и Вернадский начали готовиться в Царское Село – представляться Николаю, а я пошел осматривать выделенные мне помещения.

Что ж… Неплохо. Большой светлый кабинет с мебелью из мореного дуба. Из окна – вид на пруд Таврического сада. Просторная приемная с телефонными и телеграфными аппаратами. Кто-то из соратников уже повесил на стенку карту России. Капитан притащил бело-желто-черный штандарт на подставке. Все, как просил. Не хватало карты мира и книжных шкафов, ну да это наживное.

А вот и первый посетитель. В приемную вошла стройная дама в вуалетке, с зонтом.

– Добрый день, кто-нибудь тут есть?

Я откашлялся, девушка испуганно обернулась.

– Отче?

– Аня?!

Девушка откинула вуалетку, и я узнал Танееву. Любимицу Аликс. Да и всего двора.

– Да, отче, я. Вот пришла. С вещами.

Анна посторонилась, и я увидел в коридоре несколько чемоданов. Их, видимо, занес извозчик.

– Как это понимать?

– Отец был у Аликс. Там же присутствовал Александр Вырубов…

Девушка достала платок, промокнула прекрасные глаза, в которых появились слезы.

– Тебя посватали?

– Да! Без моего согласия. Не люб мне Александр!

– И ты ушла из дому?

– От двора меня теперь тоже отставят, – невпопад ответила Танеева, которой, похоже, теперь уже никогда не стать Вырубовой – такого афронта Александр не простит. Да и офицерское собрание не разрешит жениться на «беженке».

– Ты обещал помочь мне! Но «Христовой невестой» я тоже становиться не готова…

– Раз обещал – позабочусь, – я тяжело вздохнул, занес чемоданы в приемной. – Но у меня строго. Бездельников не терплю!

– Я… я на все готова, – Танеева потупила глазки, села за секретарский стол. – Знаю немецкий и французский, могу вести твою, отче, корреспонденцию.

Секретарша, после ухода Лохтиной и отъезда Елены мне и правда была позарез нужна. Но потянет ли Анечка?

– Владеешь ли пишущей машинкой?

– Нет.

– А стенографировать можешь? Да, по глазам вижу, что нет.

– Что же мне делать? – Танеева заплакала.

– Ладно, не разводи сырость тут. И так в Питере живем. Беру тебя секретаршей, жить будешь при мне, в Юсуповском дворце, – прозвучало это двусмысленно, но Анна не заметила. – Будешь ходить по вечером на курсы машинистки. Пока располагайся, обустраивайся. Да, сходи в секретариат Думы – он уже начал работать, выбей нам самовар. Умеешь разжигать? Тоже нет? Ладно, научу.

– Отче!

– Зови Григорием Ефимовичем… – Я вспомнил про предостережение Булгакова.

Танеева встала, замялась:

– Я случайно услышала… Его императорское величество…

– Ну же, время дорого!

– Николай Александрович советовался с Аликс насчет тебя…

Я уселся на подоконник, помассировал глаза.

– И что же? Меня тоже отставляют от двора?

– Даден ход делу о хлыстовстве.

Выругаться при девушке не вышло. Хотел, очень хотел, но сдержался. Все ясно. «Скрипач не нужен».

– И твою семью тоже выселяют из Царского Села. На этот счет инструктировали Герарди.

– Как же без этого проходимца! – я треснул кулаком по подоконнику, Танеева испуганно вздрогнула. – Вот тебе первое дело. Срочное. Найди в газетных объявлениях про дома под сдачу. Небольшой, но аккуратный.

– Это для семьи? – Анечка покраснела. – А почему, Григорий Ефимович, вы не хотите поселить их у себя? В Юсуповском дворце?

– Там крыло под партийные нужды отведено. Неудобно им будет.

* * *

За всей это политической беготней я совсем забыл о своей просьбе «инженеру» насчет Джевецкого и подводных лодок. А вот Петр Николаевич не запамятовал и сумел добиться от флотских демонстрации.

Ну как от флотских… Тут, оказывается, очень хитровывернутая система: моряки делятся на настоящих и не очень. К настоящим относятся строевые офицеры, штурмана, артиллеристы, та самая «белая кость», а к ненастоящим – механики, кораблестроители, гидрографы… Им даже морских званий не дают, так и ходят в штабс-капитанах да полковниках, хорошо хоть форма почти как у «настоящих». Так что великий князь договаривался с кораблестроителями, тоже инженерами. Встречали нас на заводе Крейтона, прямо на Охтинском мысу.

Место известное, напротив, через реку – Смольный, под нами – бывшая шведская крепость Ниеншанц, сто лет тому вперед – несостоявшийся газпромовский небоскреб «Охта-центр». А сейчас – казенные Охтинские верфи, взятые в аренду Крейтоном. Я как услышал, на автомате подумал: «А что, так можно было?» В самом деле, отличный бизнес – берешь уже построенное предприятие и делаешь бабки.

Правда, все оказалось не столь сладко, и модернизацию проводить надо, и условий куча, но все равно, сама возможность взять госпредприятие в аренду меня изрядно удивила.