Я – Распутин. Сожженные мосты

Обедали мы степенно, как полагается купцам. Из закусок подавали икру, сардинки, семгу, копченый сиг, колбасу с языком и селедку с луком. Разумеется, подовые пироги с капустой и яйцами. Куда же без них? На второе слуги притащили запеченного целиком поросенка с яблоком в пасти и длинного осетра. Так сказать, на выбор – мясное или рыбное. Осетр был обложен грудой горячих пунцовых раков. И как это все съесть? Даже попробовать – уже проблема. А не попробуешь – обидишь хозяев.

– Не я, так другой кто, Мартениан Васильевич! Уж больно у вас место удобное, Волга да мост железнодорожный. Вон, Нобель свои склады построил – думаете, он на этом остановится? Не-ет, будет и переработка.

Лидер местного бизнес-сообщества только крякнул.

– Можно, конечно, сычами по домам забиться, – продолжил я увещевания, – все «по старине» делать, да смотреть, как другие новые заводы ставят и прибыли увеличивают. А можно и самим в эту струю влиться. Тем более что вам, почитай, весь город после пожара заново строить надо. Весь мир, Мартениан Васильевич, меняется, нельзя сиднями сидеть – обгонят, да еще и затоптать могут!

Рассказал я о чудесах техники, виденных в Европе, о телефонах, о беспроволочном телеграфе. Младшее поколение Чернухиных впилось в меня с вопросами о полете через Ла-Манш – ну что же, рассказал и об этом. И о друзьях в высших сферах. И о многом другом.

Две вещи сыграли больше всего – то, что новое дело отечеству на пользу, а затеявшим на выгоду. Причем не просто стырить с казенного подряда в карман, а построить действительно нужные и важные заводы. И что я, который за ручку с императорами здоровается, прямо скажем, к отнюдь не первого ряда купцу отнесся со всем уважением и на равных.

– Вот если бы вы, Григорий Ефимович, с этого начали… Уж больно у нас нравы старинные, без уважения никак нельзя. А смутьянов ваших приструним, приструним…

– Все на бегу, времени в обрез, столько всего успеть надо. А насчет смутьянов – так они тоже уважения желают. Сколько бунтов началось, когда с рабочими обращались по-свински? Вот то-то. Порой и денег не надо, только веди себя с людьми по-людски.

Мысль эта, похоже, была для Чернухина внове, задумался он сильно. И даже на последующем банкете для столпов местного общества сидел молча, в своих мыслях. А мне подходили объясняться в любви, уважении и вечной дружбе, даром что целоваться не лезли. Впрочем, цена этой дружбе – цена банкета, завтра будут за спиной шептаться, а то и вслед плевать. Но без того, чтобы «проставиться», тоже нельзя.

Вечером мы собрались «узким кругом» в снятом Леной доме. Она все больше молчала, изредка подавая реплики, и дулась. Ну ясное дело, кто виноват? Не тот, кто ситуацию упустил, а тот, кто послал руководить. Не без этого, конечно, но сама-то она куда смотрела?

Аронов с Дрюней доложили первые результаты – работяг науськивают мелкие лавочники, причем не всех, а зачинщиков. Стали искать, в чем их интерес, и почти сразу вышли на «кооперативную» торговлю. При нашем строительстве я приказал завести не «заводскую лавку», а именно что «кооперативную» – членам дешевле. Рабочие же пока к такой заботе непривычные, вступают в кооператив медленно, а назначенные рулить «кооператоры» сразу размахнулись на весь списочный состав. Вот и начудили, не имея опыта – яиц, например, запасли «на всех», а покупателей оказалось втрое меньше, чем рассчитывали. Ну и «выкинули» яйца, пока не протухли, на городской рынок чуть ли не по закупочной цене. И так с несколькими продуктами – то сало, то мясо. Понятное дело, как это лихорадило городскую торговлю. Понятное дело, что все это устоится, но пока это как в болото здоровенный булыжник кинули, вот местные лягушки и заквакали.

– Ладно, голуби, понял. Выясняйте, кто у лавочников застрельщиком, кто остальных подбивал и, наконец, кто больше всего рабочих соблазнял. Потом подумаем, что с ними делать. Завтра же будем с людьми говорить, потому готовьте одежду победнее.

Соратники криво усмехнулись.

– И рожи тож сделайте попроще!

И люди потянутся, да. Я тоже не стал фигурять в синем-шелковом, крестом светить и черными очками пялиться, оделся обычно и поутру собрал в избе при строительстве «лидеров общественного мнения» – мужиков, что верховодили на стройке. Нет, не тех, что орали и требовали, а уважаемых, рассудительных, по чьему слову все и будет. Полчаса рассказывал, что да как мы делаем и для чего. Какие перспективы ждут их самих и в особенности детей – мужики вряд ли на радиотехников да мотористов выучатся, а вот сыновья-дочери запросто. По ходу подумал, что надо бы листовку с содержанием нашей беседы сделать, и для строителей, и для городских, чтобы каждому не объяснять. А чуть позже и газету при заводах затеять. Как там бишь они при советской власти назывались? Многотиражки? Вот ее. Пусть Сызрань собственной газетой гордится.