для личного достоинства и чести,
несметные гиены и шакалы
не снизят их, собравшись даже вместе.
Сплетня, слух и клевета —
скотская компания,
жизней наших маета —
поле их питания.
Тоска былых невзгод, утрат, метаний
с годами не низводится к нулю,
и сладостная боль воспоминаний
нас часто посещает во хмелю.
В истории такие есть периоды —
они весьма заметны и нередки —
когда различной умственности ироды
растут везде, как раковые клетки.
Очень редко и почти без интереса,
хмуро новости ловя, листаю прессу —
поминальная идет повсюду месса
по усопшему духовному прогрессу.
Пускай неверны домыслы мои,
но ясно видно это злоключение:
у жизни есть придонные слои —
беда, если выносит их течение.
А время течет не пустое
в оставленной мною отчизне:
в России эпоха застоя
лекарственна вянущей жизни.
Среди научных достижений,
которым нынче нет числа —
и миллионы тех мишеней,
которых гибель унесла.
В эпохи грандиозного обмана,
а в мире часты эти времена,
умы полны кровавого тумана,
а на глазах – густая пелена.
Я ничуть политикам не критик,
но решили как-то мы с приятелем:
чем честней и искренней политик,
тем успешней врет он избирателям.
Давно мне это предсказали:
твоей игре опасно эхо,
я это вспомнил на вокзале,
когда с этапом в лагерь ехал.
Любя всей душой беззаветно
ту землю, в которую врос —
чего ж не любим я ответно? —
извечный еврейский вопрос.
Конечно, старикам сегодня грустно,
конечно, это тягостное чувство,
что все твои святые убеждения —
всего лишь результаты заблуждения.
Всегда в тени значительной идеи,
фужеры воздымая и бокалы,
тусуются большие прохиндеи
и мелкие сметливые шакалы.
В годы лжи, клеветы и наветов
если манит успех проходимцев,
можно много полезных советов
получить у народных любимцев.
Все в мире зыбко, но зато
наш век в удобствах нас купает,
и непродажно только то,
чего никто не покупает.
Заметил верно кто-то встарь
в дыму большого зарева:
не столько страшен государь,
как шавка государева.
Когда дела пошли вразнос,
а ты за них в ответе —
ищи еврея, чтобы нес
вину за беды эти.
Всегда евреи дорожили
чужой землей, где поселились,
на бочки с порохом чужие
они восторженно садились.
Забавен, однако, наш умственный путь:
с упрямством, достойным быков,
мы дыры в познании верой заткнуть
пытаемся много веков.
Вдоль жизни возникают обстоятельства,
в которых есть различные возможности,
а то, что там мелькает, и предательство —
проверка нашей совестной надежности.
В ходу сегодня новые страницы —
о чести человека, о правах,
однако дух усатого убийцы
по-прежнему витает в головах.
Коль начал, я буду писать до конца,
являя цинизм и бесстыдство,
а что еще жив я – не милость Творца,
а просто Его любопытство.
Трава восходит молодая
над теми, кто уже не тут,
но тени их, не увядая,
во мне живут.