Я проснулась в Риме

Они поднялись по ступенькам, и отец распахнул дверь:

– Ларочка, посмотри, кто к нам приехал!

Мать курила на кухне. Она привычным движением замахала руками, разгоняя дым:

– Господи, Юлька? Все в порядке? Что-нибудь стряслось? У Любы что?

– Да почему сразу стряслось? Просто в гости. – Юля попыталась отогнать обиду. Если что-то случилось, то обязательно с Любой. У Юли по определению ничего не может случиться. Действительно, о чем это она? Она же жилистая. Продукты – она, на электричке – она, деньги – она. Выступили предательские слезы.

– Юлька, да ты что? Обиделась? Ты это брось. – Мать неожиданно прижала дочь к себе. – Я по тебе знаешь как скучаю. Любка – она же маленькая, несуразная, вечно с ней что-то случается. А ты ведь – мой самый первый друг, лучший мой человечек. Ты что, я только на тебя в этой жизни и опираюсь.

Неожиданно для себя Юлька расплакалась еще больше.

– Ой, да вы не обращайте внимания. Это я так. Столько работы, конец года. Грузы идут, не успеваем по срокам, а тут еще сертификаты закончились. Все, все, закончила! Все в порядке.

– Ну молодец. Ты у нас молодец. Мы с отцом, знаешь, когда про тебя говорим, так у нас сердце успокаивается. Не то что про эту дурынду. Отец, давай ставь чайник. Второй завтрак. Сумки нужно разобрать. А мы вчера вареников с вишней налепили. Ну я как знала.

Это был какой-то абсолютно счастливый день. В окно радостно светило солнце, они долго пили чай и много разговаривали.

– В понедельник у нас прошла на работе вечеринка новогодняя.

– Уже? Да еще и тринадцатого числа. Как-то вы год не по-людски встречаете.

– Будем считать, провожаем. Я пригласила итальянского повара. А он мог только в этот день. Сбылась моя мечта. Мы говорили об Италии. Пап, ты помнишь?

– Еще бы. Ты тогда прямо заболела той книжкой. Сколько раз мы ее читали?

– Ой, тебе мальчишкой нужно было родиться. Это надо же было увлечься Спартаком, – подхватила мать, красиво рассмеявшись. Как же красиво Лариса смеялась. Низко, заразительно, от души.

– И Спартаком, и Крассом. Так вот, повара зовут Марко. Марко Росси. И он рыжий. Прямо по фамилии. По-русски хорошо говорит. И поет. Он долго выбирал, кем стать: певцом или поваром, но решил все же поваром. Готовит и поет. Пригласил меня посмотреть на процесс приготовления.

– Ты вроде готовкой особо не увлекалась. Или повар понравился? – подмигнула Лариса.

– Если честно, то понравился. Но мне, как всегда, везет, он пришел со своей подружкой.

– Ну, не с женой же. Он же зачем-то тебя позвал к себе на кухню. Слушай, отец, а ты помнишь, она ж у нас в пятом классе ходила на кулинарные курсы?

– Точно, ходила. Потом приходила и говорила: «Папа, чаю налей. А сахар положил? А размешал?»

Они вместе смеялись, вспоминая детство: и как родилась Люба, и какая она была недотепа, а Юлька ею командовала.

Это был необыкновенный день, редкий по ощущению чуда в сердце. Юля не помнила, чтобы они вот так сидели вместе, чтобы родители общались между собой. Оказывается, у них есть общие воспоминания.

Провожать Юлю к электричке пошла Лариса.

– Хорошо, что приехала. Спасибо тебе. Скучаю я. И по Москве, и по жизни своей. И по тебе. А по Любке, как по малому ребенку. Случилось у нее чего? Чувствую, что случилось. Но лучше не говори, если можешь, сама все реши, ладно? Ты все правильно сделаешь. Ты у нас молодец. И слава богу, что ты такая.

Юля не помнила, когда они с матерью были так откровенны. Они шли неторопливо, Лариса держала ее под руку. Юля понимала, что опаздывает на электричку, ну и ладно. Можно и подождать следующую. Зато мать идет рядом, тяжело опираясь на руку дочери. Все-таки надо ей худеть. Она заметила и оплывающие ноги, и одышку. Ох уж это курево!

– Мам, ты бы бросала курить.

– Э, нет. Знаешь, не так много в жизни радости. И потом, я уже столько лет курю, что вреднее бросить, чем не бросить. Это я тебе как врач говорю. А худеть надо, это я с тобой согласна. На холодильник замок повесить.

– Или на рот.

Лариса рассмеялась. Как же красиво она смеется. В который раз за сегодняшний день. Вот ведь полный человек, но до чего ж обаятельная, грациозная. И двигается легко, и все ей к лицу. И очки, и не очень опрятный пучок. Все равно мило.

Юля редко бывала у матери на работе. Лариса не любила, то была ее епархия. Как-то девочка забыла дома ключи, приехала на трамвае, потом еще долго шла пешком. Ну да, далековато, конечно, на такси удобнее.

Она тогда даже не узнала мать. Та быстро шла по коридору. За ней бежала медсестра.

– Уволю к е-ной матери! Я вам сколько раз говорила! Вам вообще на всех наплевать. Быстро операционную готовить.

Навстречу попался импозантный доктор.

– Ларочка, что стряслось? – Он попытался взять Ларису за руку.

– Пошли все к черту! Быстро, я сказала. Степанов, со мной пойдешь, поможешь. Там сложно все.

Она прошла мимо, сначала даже не заметив.

– Юлька, ты чего?

– Ключи… – шепотом произнесла девочка.

– В сумке у меня. Тихоновна покажет где. Некогда.

И она умчалась со свитой.

Юля что-то такое о матери и предполагала. Но та жесткость, с которой она столкнулась, ее поразила.