Я прошел две войны!

Главное, мы постепенно втягивались в военную службу. Я познакомился со своим будущим командиром взвода лейтенантом Шишкиным. Было ему лет тридцать, добродушное лицо и очень спокойный характер.

Так как я был неплохим строителем, Шишкин меня выделял и назначил кем-то вроде бригадира. Иногда меня отпускали в город, выдавая каждый раз заверенный печатью пропуск. Помню местный базар, который ломился от обилия фруктов и овощей. Денег у меня было немного, но хватало, чтобы попробовать очень сладкий виноград, абрикосы, черешню.

Попробовал я и местное вино. Наскреб мелочи на стакан, а вторым стаканом меня угостил хозяин, дав на закуску твердый, но вкусный рассыпчатый чурек. Я поблагодарил его. Еще меня хотели угостить какие-то бородатые мужчины, но я отказался и поспешно вышел из подвальчика.

Несмотря на «полную победу советской власти», в горах скрывались люди, настроенные враждебно к новой власти. Не скажу, что там постоянно велась какая-то война, но нас предупреждали, чтобы мы не шатались по окраинам.

Первого сентября началась учеба. Третий батальон, в который я попал, представлял собой целый городок со своим штабом, хозяйством, столовой. Я был зачислен во взвод лейтенанта Шишкина, в первую роту. Новой формы на всех не хватало, но мне достался вполне приличный комплект обмундирования, крепкие сапоги и суконный шлем-буденовка с большой красной звездой.

Запомнилось, что будил нас не дежурный по роте, а ишак, который заводил свою «песню», словно знал, что нам скоро вставать. Это сразу настраивало на веселый лад, хотя некоторые ребята бурчали, что им не дали доспать пять-десять минут.

Подъем был в шесть часов утра (летом в 5.30), зарядка и обязательный стрелковый тренаж 20 минут. Не знаю, был ли такой порядок в других училищах, но тренаж запомнился мне особенно.

С первых дней нас приучали к оружию, чтобы винтовками мы владели, как портной своей иглой. За 3–4 секунды требовалось сдернуть винтовку с плеча, дослать в ствол холостой патрон, прицелиться и «выстрелить» в цель. Поначалу мне казалось это невозможным, но тренировки делали свое дело, и я укладывался в положенные три секунды.

После завтрака на шесть часов уходили быстрым шагом (или бегом) в горы. С полной выкладкой: винтовка, противогаз, подсумки, учебные гранаты, фляжка с водой и шинельная скатка. На месте занимались тактической подготовкой, ходили в атаку, рыли окопы, оборонялись.

Я подружился со многими ребятами, но ближе всех сошелся с Гришей Чередником из поселка Яблоневый Овраг, который расположен в живописных Жигулевских горах на берегу Волги. Гриша не отличался особой физической силой, но был образован, окончил десятилетку, проучился один курс в институте. Наши двухъярусные койки стояли рядом, и мы быстро подружились.

Немного отвлекаясь от темы учебы, скажу, что у обоих неудачно сложилась первая любовь. Я больше года не имел никаких вестей от Киры Мельниковой, позже сестра Катя написала мне, что она вышла замуж.

Гриша встречался со своей однокурсницей, но когда он уехал в училище, получил одно-другое письмо, и его подружка замолчала. Нашла кого-то другого.

Теперь снова об учебе. После обеда нам давали час на сон, и начинались теоретические дисциплины: уставы, связь, химзащита, строевая подготовка. Много внимания уделялось штыковому бою.

В ходу была знаменитая суворовская поговорка: «Пуля – дура, а штык молодец». Несмотря на то что отношения с Германией были в то время более-менее нормальные, мало кто сомневался, что нам придется рано или поздно столкнуться с германским фашизмом.

«Немец штыка боится!» – часто приходилось слышать. Поэтому занимался с азартом.

Тренировались, разбившись на пары, постигая разные хитрости, или кололи соломенные чучела. «Коротким коли! Длинным коли!» Только клочья от чучел летели. Умелое владение штыком в будущем мне не раз спасало жизнь.

Но время штыковых атак и поединков уходило в прошлое – армии всех развитых стран все более насыщались автоматическим оружием. Например, стрелковый полк Красной армии по штатам 1939 года (2900 бойцов и командиров) имел на вооружении 58 станковых пулеметов «максим» и 80 ручных пулеметов Дегтярева.

В армии Германии в пехотном полку имелось 26 станковых пулеметов и 85 – легких. Но к легким пулеметам немцы относили и новые мощные «машингеверы» МГ-34 со сменными стволами и металлической патронной лентой. Они значительно превосходили наши Дегтяревы и могли состязаться с «максимами».

Следует отметить, что в немецких полках в тот период состояло на вооружении довольно много устаревших станковых пулеметов МГ-08, (похожие на наши «максимы») и ручных пулеметов МГ-08/15 «Шпандау», массой около 15 килограммов, громоздких и не слишком удобных в маневренном бою.

Кроме того, немецкие пехотные роты (особенно штурмовые) имели на вооружении пистолеты-пулеметы. Кроме устаревших автоматов системы Гуго Шмайссера, применявшихся еще в Первой мировой войне, они имели на вооружении австрийские пистолеты-пулеметы Бергмана. А с 1938 года, после выпуска пистолета-пулемета МП-38 (затем МП-40), это оружие стало поступать в войска массово.