Я превращу твою жизнь в Ад 2 (СИ)

Водница тоже едва не улыбнулась, но вовремя взяла себя в руки — она не собиралась так легко сдаваться.

— Но это не тренировка, Клайм, — неожиданно сухо сказала девушка.

— Да. Именно поэтому я буду рядом.

Дарла сглотнула и, помедлив, кивнула.

«Хорошо. Я полагаюсь на тебя», — говорил вид водницы. Она признавала его не как любимого, а как партнера, способного выручить в сложной ситуации.

Больше ни о чем поговорить они не успели — к особняку на улице подъехал очередной партландер, из которого вышла знакомая фигура. Девушка прошла вдоль многочисленной охраны и исчезла в недрах дома.

Тильда оказалась права — на нынешнюю встречу Райалины собрались практически в полном составе. Отсутствовали лишь пара человек из младшей семьи.

К главному залу вел длинный темный коридор с едва мерцавшими светильниками округлой формы, выступающими прямо из стены.

— Возможно, глава отметит тебя лично. Сохраняй достоинство, — напутствовал Картус, положив ладонь на плечо Конкордии. Со стороны могло показаться, будто надзиратель ведет заключенного.

Ни один мускул на лице девушки не дрогнул, но взгляд потяжелел, налился свинцом, и если бы отец увидел его, то вовсе не узнал бы свою дочь.

— Я постараюсь, — тем не менее сказала она.

Но Картус скривился — ответ не пришелся ему по душе. Мужчина склонился, собираясь приструнить свою непослушную дочурку, но ему помешали.

— Рада видеть вас вместе. Это так редко происходит! Порой мне кажется, что у моего брата и вовсе нет детей, — произнесла женщина с вишневой помадой на губах, что сложились в кривую улыбку. У любого, даже самого непроницательного человека, возникли бы сомнения в ее искренности.

— Добрый вечер, Элиз. И мы тоже рады вас видеть. — Картус проигнорировал выпад сестры. Рядом с женщиной появилась Ивонна, отставшая и только что нагнавшая мать.

Конкордия, едва взглянув на родственниц, отвела взгляд, смотря строго перед собой. Ивонна же, решившая смолчать в присутствии старших, наоборот, внимательно следила за ней.

Девушка словно сканировала каждый сантиметр тела сестры, и, будто раз за разом что-то находя, улыбалась все шире — довольно, высокомерно, пугающе.

— Слышала, ты подыскиваешь жену, — опережала события Элиз. — У меня есть одна знакомая…

— Спасибо, обойдусь своими силами, — резко оборвал ее Картус.

— Ну как пожелаешь. Я всего лишь предложила свою помощь, — безразлично пожала плечами женщина. — Хотя кто знает, может, жена и не понадобится? Расположение отца шаткая вещь. Сегодня — есть, завтра — нет.

— Не боишься? — неожиданно прямо спросил Картус, остановившись. Их процессия как раз достигла конца коридора.

— Почему я должна бояться? — фальшиво удивилась Элиз. — Это всего лишь забота, братец. Всего лишь забота…

Картус не мигая уставился на сестру, всем своим видом показывая, что он думает о ее «заботе».

— Ладно, мы пойдем к нашему столику. Прекрасного вечера, — помахала Элиз ладонью в причудливой перчатке с обрезанными указательным и средним пальцами. На первом виднелся санкровен с витиеватыми узорами на крышке.

— И вам. Прекрасного, — рублеными фразами, с неохотой отозвался Картус, резко отвернувшись.

По всему залу были расставлены столы — одни маленькие и круглые, а другие побольше и овальные. В центре каждого находилась статуэтка сарадала — золотого, серебряного и почти ржавого цветов. Так обозначалось, для какой именно семьи предназначалось место. Все старшие сидели поближе к главе рода.

Картус, словно ледокол, двигался вперед. Его дочь шла следом, собирая на себе многочисленные взгляды, — недоверчивые, а некоторые откровенно завистливые. Когда девушка прошла мимо Оберона, то едва заметно вздрогнула, но кроме парня, этого никто не заметил.

Обстановка накалялась. В зале царило напряжение, как бывало всякий раз при подобных встречах. Гости прибывали не менее чем за полчаса, во избежание опозданий, а Сарманель появлялся ровно в назначенное время. Старик словно ожидал за дверьми и отсчитывал минуты для эффектного появления.

Каменный пол, колонны, прямоугольные окна, драгоценности и артефакты, надетые на гостях, — все сверкало благодаря очень яркому, порой слепящему освещению. Световые камни были в стенах и грудой болтались под потолком, собранные в серебряную металлическую сетку.

Конкордия, плотно сжав губы, рассматривала стол главы. Ее настроение метало в разные стороны — то страх, то решимость, то ненависть, то безразличие. Хотя чувства к отцу всегда оставались линейными и как не менялись на протяжении нескольких лет, так и теперь оставались постоянны — отвращение и желание отомстить.

Внезапно боковые двери распахнулись, являя советника, что посмотрел на присутствующих зорким сосредоточенным взглядом и отступил, пропуская главу рода вперед.

От Сарманеля Райалина всегда исходила какая-то пугающая, пробирающаяся под черепную коробку темная аура. В редкие моменты, когда Конкордия встречалась с главой, ее всегда поражала способность старика отдавать приказы — резко, мгновенно, почти не тратя времени на обдумывание и не изменяясь в лице, независимо от того, какой бы жестокий указ ни прозвучал.