Я помню Паллахакси

– А я не могла представить тебя мёртвым, – вмешалась Фоун и получила в награду подозрительный взгляд Чары.

– Теперь я уверен, что это Станс продырявил мою лодку в прошлом году. Кстати, как он воспринял новость о том, что я… э… снова обманул смерть?

– Он впал в неистовство и носился по деревне, как безумный, – усмехнулась Весна. – Он всех убеждает, что это ты убил своего отца. Охотники на его стороне, и живи ты в любом другом месте, они бы просто пришли за тобой. Но даже Станс понимает, что нанести оскорбление Носсу было бы безумием.

Чара нарушила долгую паузу. Всё время, пока я беседовал с матерью, она наблюдала за нами с непроницаемым выражением лица.

– Скажи мне, Весна, ты ведь приехала не только за советом?

– А ты не дурочка, верно? Ну, если желаешь знать, Ванда просила меня поговорить с Харди. Ванда хочет, чтобы он вернулся в Иам, и полагала, что присутствие Фоун поможет.

– Мама может думать что угодно, – печально произнесла Фоун, оглядывая нехитрую обстановку коттеджа. На лице её отразилось искреннее одобрение. – Но, кажется, Харди и здесь хорошо. Мы зря теряем время.

Я задумчиво отхлебнул стувы.

– Вернуться? Это весьма рискованный шаг, если все мужчины против меня.

– Однако все женщины – «за», – подбодрила меня мать. – А среди мужчин лишь охотники поддерживают Станса. Народ Иама его боится, поскольку он непредсказуем. Однако Бруно уважала вся деревня, а ты его сын, и если мы с Вандой объявим о твоём возвращении… Люди сплотятся вокруг тебя и позабудут об этой религиозной дури.

И, разумеется, прогонят Станса? Сомневаюсь. И я не могу открыть односельчанам истину о его изъяне, мне просто никто не поверит. Если Станс и уйдёт с поста предводителя, то унаследует его Триггер, а не я.

– Триггер? Никогда! Он такой же неполноценный, как его отец, дм ещё и дурак впридачу. Это будет конец Иама. – Пухлое, румяное лицо Весны непривычно отвердело. – Лучше уж я убью отморозка собственными руками.

Её слова мрачно отразились от каменных стен старого коттеджа.

Да, это был старый, заброшенный коттедж, который мы с Чарой обратили в наш семейный очаг. В углу лежала груда мехов, мы спали на ней и ласкали друг друга. Неподалёку от коттеджа располагалась старая каменная пристань, где Чара только вчера дала мне урок плавания. А в нескольких сотнях шагов дальше была мужская деревня с её рыбацкими лодками, и в этой деревне жил отец Чары, который собирался взять меня с собой на рыбалку.

Весна, прочитав мои мысли, вздохнула.

– Ванда не взяла в расчёт любовь, – сказала она. – Без Чары ты никуда не поедешь, и ты не желаешь подвергать её опасности. Я это понимаю, потому что у меня был Бруно. У Ванды никого не было, но!

я постараюсь ей все объяснить, как смогу.

– Мне очень жаль, правда.

– Ты изменился, Харди, и этого Ванда тоже не учла. Раньше ты был такой… безразличный. Бруно это очень беспокоило, он часто говорил мне, что ты не слишком-то любишь людей.

– Что тут удивительного, когда тобой помыкает надутый индюк вроде Станса.

– Что же, от Станса ты ушёл. Я не могу винить тебя за то, что ты не хочешь вернуться.

– Я взял на себя обязательства в Носсе, Весна. И это для меня гораздо важнее, чем будущность Иама.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду. – Она улыбнулась Чаре немного печально. – Ты волен делать то, что считаешь нужным, Харди.

Они вскоре уехали, оставив меня мучиться угрызениями совести.

– Ты ведь не собираешься уезжать? – озабоченно спросила Чара на следующее утро.

– Конечно, нет.

Она улыбнулась, шутливо ткнула меня в плечо, и мы продолжили нашу жизнь в Носсе.

А через пару дней отец Чары, Крейн, взял меня с собой на рыбалку.

Его скиммер был примерно восьми шагов в длину, но очень узкий, и начал устрашающе раскачиваться, лишь только я ступил на него. К счастью, уроки плавания придали мне кое-какую уверенность. Я заметил, что Кафф следит за мной из-за гряды разложенных на пляже килей, явно рассчитывая, что я оступлюсь.

– Сегодня мы поплывём вверх по течению, – предупредил Крейн, когда я благополучно уселся. – Тебе надо привыкнуть к лодке, прежде чем мы выйдем в море.

Это было милосердное решение, поскольку скиммер Крейна казался мне крайне неустойчивым. Когда мы вышли на середину эстуария и парус взял ветер, я еле-еле подавил крик ужаса.

Балансировка скиммера заметно улучшилась, когда Крейн установил с обеих его сторон тяжёлые шесты около шести шагов в длину, с которых, на манер крыльев, свисали сети.

– Так лучше? – спросил он со смешком. Солнце и ветер запечатлели на его лбу и щеках множество тонких линий, и когда он смеялся, лицо Крейна морщилось, как сухой жёлтый шар.

Теперь я знал, что грум, поднимаясь вверх по течению, гонит перед собой рыбу, и та находит себе убежище в небольших карманах обычной воды. Из такого омута меня и выудила Чара.

– Смотри-ка, Уэйли! – внезапно воскликнул Крейн.