Я помню Паллахакси

– Ну и что, мы все починим. Мама, тебе бы лучше достойно признать своё поражение. Так будет гораздо приличнее, тем более в присутствии Харди.

– И ты надеешься, что этот червяк приживётся в Носсе?

– Это ты о Харди? Он приживётся где угодно, если будет жить со мной.

И тут Лонесса потеряла дар речи.

Мы оставили её хватать ртом воздух, подобно рыбе на поверхности грума, и рука об руку прошли через мужскую деревню, где бурлила кипучая работа.

– Смотри-ка, Кафф! – воскликнула Чара со смешком.

Тот как раз подогнал свой скиммер и ступил одной ногой на грязный пляж, когда увидел нас с Чарой. Лицо Каффа потемнело, и он застыл в нелепой позе – одна нога в лодке, другая на берегу.

– Ужасно, должно быть, лишиться такой девушки, как ты, – заметил я.

– О, его гордость задета, но по-настоящему Кафф меня не хотел. Не то что ты. Просто мы подходим друг другу по статусу. Для людей это очень много значит, но о любви тут речь не идёт.

Вода у берега была невероятно грязной, на поверхности её плавали водоросли, и мёртвые твари, и умирающие. Там болтались и обломки старых лодок, и всевозможный мусор, вытесненный со дна грумом.

– Я научу тебя плавать, – пообещала Чара.

– Как, в этой грязи? Ни за что!

– Вода очистится через несколько дней, дурачок. А научиться плавать во время грума очень легко, потому что утонуть просто невозможно. Послушай, ты не можешь идти побыстрее? Я просто умираю от желания прижаться к тебе!

За несколько дней мы превратили ветхий коттедж в уютное жилище. Отец Чары то и дело забегал с дарами в виде посуды и мелких предметов обихода. Он предложил мне порыбачить с ним на пару.

– Нет уж, сперва пусть научится плавать! – отрезала Чара.

– Чара, во время грума он не утонет.

– Его сожрёт груммер, пока он будет бултыхаться!

Уговорить девушку не удалось, и Крейн ушёл, посмеиваясь.

Лонесса, напротив, нас полностью игнорировала.

Однажды, когда мы починяли крышу, она проходила по тропе над обрывом и искоса посмотрела в нашу сторону. Но головы не повернула.

Первый урок плавания состоялся через три дня после нашего возвращения в Носе. Солнышко в тот день приятно пригревало, хотя и не так жарко, как в прежние годы. На мне были кожаные шорты, а Чара надела очень красивый, земной костюм из двух частей, его называют бикини. Она взяла меня за руку и подвела к слипу старой пристани.

– Ты готов?

Я с опаской поглядел на воду: по крайней мере, большую часть мусора уже выбросило на берег.

– Готов.

Я сделал глубокий вдох, и мы шагнули в воду. Она была невероятно холодной, словно я ступил на поверхность самого Ракса, но тёплая ладонь Чары придала мне сил.

– Дальше не пойдём, – успокоила она. – Теперь садись, и вода сама тебя поднимет. И не воображай, что тебе холодно! В груме вода тёплая, потому что море никогда не замерзает.

Мне так не показалось.

Когда я сел, то чуть не умер от страха, но Чара шаловливо дёрнула меня за шорты, и вскоре мы визжали и плескались не хуже малых детей. Потом мы перешли к уроку плавания, и выяснилось, что занятие это несложное: надо лечь на воду и загребать руками и ногами, вот и всё. Я проплыл вдоль пристани и обратно, и мы снова стали дурачиться. Верхняя часть костюма Чары внезапно развязалась, я схватил эту тряпку и бросился наутёк, а девушка с угрожающими воплями погналась за мной. Кончилось тем, что Чара признала меня искусным пловцом, и мы вернулись в коттедж усталые и довольные.

Это был один из последних по-настоящему хороших денёчков…

А ночью мне приснился необычный сон.

Наши сны, как я уже упоминал, очень похожи на вспышки памяти – это чужие воспоминания, всплывающие непроизвольно. И потому они сугубо реалистичны, в отличие от тех, которые видят земляне.

В том сне, о котором я хочу рассказать, нас было трое – я/Бруно, Станс и дедушка Эрнест, и мы совершили паломничество в Паллахакси, наш Святой Источник.

Я увидел, что мы стоим в конце проспекта, а справа и слева от нас древние дома – теперь пустые раковины без крыш! – взбираются по склонам окружающих небольшую гавань холмов. В гавани не было лодок, из города исчезли люди. Давным-давно никто не жил в Паллахакси.

Это была родина легендарной Кареглазки, великая святыня стилков, но я не ощущал никакого благоговения. Я видел лишь мрачные руины и тлен, и я не находил здесь предмета восхищения.

– Мы уже можем вернуться к мотокару? – уныло спросил юный Станс.

– Разве это место не воздействует на тебя, сынок? – печально вздохнул Эрнест.

– Да, оно меня ужасно утомляет.

Согласно легендам, в Паллахакси берёт начало память наших предков, и дед понадеялся, что Святой Источник даст толчок наследственной памяти Станса. Он повёл нас дальше вдоль береговой линии, и вскоре мы увидели дом, который отличался от соседних только тем, что хранители храмов из поколения в поколение кое-как подновляли его и подкрашивали. На двери красовалась эмблема, выполненная золотой краской: парящий груммет.

– Здесь, – торжественно провозгласил дед, – родилась на свет спасительница наша Кареглазка! И здесь она жила с великим Дроувом, который пришёл к ней из Алики.