Я помню музыку Прованса

Он разводит руками, показывая маленькую коробку, полено, большую буханку или крупную рыбину. Я хохочу. Он краснеет.

Я веду его вдоль прилавка, показываю плюшевого медведя, нашу коллекцию оловянных солдатиков, волчок, машинки. Он выбирает уточку на колесах. Пока я упаковываю ее в коробку, мы знакомимся. «Я из Плумильо, – говорит он, не поднимая глаз от уточки. – А вы бывали в Бретани?» Я киваю, он сияет и, рассказывая о родном крае, наконец решается взглянуть мне в глаза. Застенчивого и обходительного юношу зовут Батист. Он морской офицер, служит в Тулоне и приехал в гости к друзьям, которые живут в нашей деревне. Я вручаю ему покупку, мы прощаемся. Из-за неподвижного века кажется, что он мне подмигивает.

На следующий день я снова вижу забавное лицо Батиста. Ему нужен половник. И корзина. И вакса, и тазик, и кофейник, и гвозди. Я уже жду его прихода. Постепенно мы знакомимся ближе. Иногда он помогает мне расставлять товары, подметать или сортировать шурупы. Я ему доверяю. Мне нравится, как он умеет слушать.

Возвращаться домой с каждым днем все страшнее. Гастон часто прикладывается к бутылке, а то, как он разговаривает с мамой, просто выводит меня из себя. По неизвестной мне причине именно она – объект его насмешек и отвратительных шуток. А отец как будто ничего не слышит. Как-то вечером за ужином Гастон с гордым видом сообщает, что собирается уйти из жандармерии и купить кондитерскую. Он хочет заняться торговлей, и ему нужна моя помощь.

– Скобяная лавка – не место для женщины! – заявляет он.

Я в недоумении поднимаю голову от тарелки. Мало того, что он забрал мою свободу, так еще хочет, чтобы я ушла с работы?

– Я брошу работать, когда ты бросишь пить. Так что времени у нас много.

Гастон отодвигает стул и влепляет мне звонкую пощечину. Мама вскрикивает. Я поднимаю глаза на отца, который увлеченно нарезает хлеб, словно ничего не видел. О чем он думает? Он уже давно еле разговаривает со мной. Чувствует ли он себя виноватым за то, что этот человек вошел в нашу жизнь? Сильно сомневаюсь. В то время женщины мало что значили, дорогая Лили. В Гастоне отец обрел сына, которого у него никогда не было.

Они спокойно ужинают, как будто нас с мамой там нет. Мама молча подает на стол. И я понимаю, что Жан не бросал меня, это отец нас разлучил, чтобы освободить место для Гастона. Отец сжег письма Жана? Или написал ему про меня самые ужасные небылицы? Этого я никогда не узнаю.