Я помню как всё начиналось

Ух ты! А она внимательная. Один раз оговорился, уже зарубку себе оставила.

— Если хочешь? Научу. Только записывать ничего не надо. Запомнишь?

Она лихо замотала головой вверх-вниз. Растрепавшиеся волосы захлестнули моё лицо.

— Я всё, всё запомню.

Глава 21

Вот и подошло к концу очередное летнее проживание у бабушки. Чем оно для меня обернулось? Наверное, самым невероятным поворотом в моей судьбе. Даже не так. Я прожил здесь целую жизнь и начал новую. Какая она будет? Оказалось, что это полностью зависит от меня самого. Обстоятельства нами рулят? А вот дудки. Рулят они нами тогда, когда мы пытаемся из них вырваться. А вот когда мы их начинаем использовать, наступает самое интересное.

Сейчас я сижу на нижней полке плацкартного вагона. Еду домой. В вагоне жарко, потому как на весь вагон открывается только два окна. Конечно в нашем закутке оно задраено намертво. Вообще-то я плохо переношу жару, но тут помог интересный случай.

Сели мы на поезд вечером, поэтому жара ещё не успела на всех сказаться, ночь провели спокойно. Но на следующий день, когда солнышко стало припекать, а вагон накаляться, началось представление.

В соседнем закутке, ехала дама, ну очень солидных габаритов. Про таких говорят легче перепрыгнуть, чем обойти. Никаких шуток, над своей полкой она возвышалась, что сидя, что лёжа, на одинаковую высоту. Ехала не одна, а со своим великовозрастным сыночком, годков семнадцати. Он явно не в маму, худой, что жердь и шустрый, как вода в унитазе. Всё норовил куда-то сбегать, к кому-то пристать.

Так вот эта дама, как начало припекать, завела скандал, по поводу закрытых окон. Достала всех в округе, а больше всего проводницам обломилось. Сочувствую бедным. Поезд, до Владивостока, идет семь суток и первый же день начинается с такого бедлама.

Я сам за стенкой от неё сижу, потом обливаюсь. Ну так достали её причитания. Мама на меня всё поглядывает, а вдруг сыночек сомлеет, от всего этого. В какой-то момент, в мою бестолковку, приходит здравая мысль. Да чтобы мне было также плохо как этой … Цензурные слова, для неё у меня закончились. Да не в жизнь такому не бывать. Я не хочу находиться, на одном уровне с ней. А раз не хочу, значит не буду. И что же? Да ничего. Совсем ничего. Пот, на мне быстро высох. Появилось ощущение прохлады. Даже вздремнуть захотелось, не смотря на разгорающийся скандал.

Вышел из дрёмы, поезд стоит, скандала, как не бывало. Начинаю потихоньку выяснять, а что, собственно произошло. Оказывается, после того как я забрался на верхнюю полку и задремал. Сыночек мадамы стал бросаться с ножом на проводниц. Ну мужики из пассажиров такого терпеть не стали. Навалились и скрутили паскудника. Вёрткий как змея оказался, кого-то вроде даже поранил. А сейчас станция, на ней семейку ссадили вместе с милицией. Весь вагон вздохнул спокойно.

Вот после такого эпизода я и сижу, довольный жизнью. А чего переживать? Мне теперь совсем не жарко, хоть мама, а она у меня очень теплолюбивая, периодически полотенцем обтирает пот.

Уезжать из посёлка не хотелось. Такой простор для тренировок, любимый садик, во главе со Шпанкой. И, конечно, грустно было прощаться с Алёнкой. Домой к Троянским я больше не заходил, но с подругой мы встречались каждый день.

Когда она пыталась пройти к нам, со стороны огорода, а меня в садике не было, на её пути вставал Пушок. Он не лаял, не огрызался, просто всем видом демонстрировал невозможность дальнейшего пути. Алёнке приходилось обходить через школьный двор и маячить не далеко от калитки, чтобы, в случае чего окликнуть меня.

Однажды она также сунулась через огород и на её пути встал Пушок. Уже собравшись бежать вокруг, она заметила, что пёс как-то резко развернулся и исчез в зарослях картошки. Алёнка осторожно шагнула на наш огород, ничего не произошло. Так, крадучись, прошла до садика. Там обнаружился я и на своём месте под смородиной, страж огорода. Пушок делал вид, что в упор её не видит. Выяснилось, что я только пришёл и пёс, учуяв меня, тут же пропустил подругу. Вот дворняга по породе, а умный, просто жуть.

Алёнка научила меня не сливаться с деревьями. Ну я, от широты русской души, если уж делал, так на полную. Как говорится, к полумерам не привык. Долго над этим бились, пока наконец не догадались взяться за руки, а вторыми руками синхронно входили в контакт с деревом. Всё делала она, а я следовал её потокам энергии, так и понял, где косячил.

В ответ, я научил её сливаться с деревом. Она даже не подозревала, что такое возможно. А сколько было восторгов, когда подруга рассказывала о своих ощущениях и новом понимании, после выхода из дерева. Она ещё долго отказывалась понимать, зачем нужен, как мы обозвали, частичный контакт. Но всё срослось.

Я рассказывал ей про Азбуку. Память, доложу вам, у подруги оказалась просто феноменальная. Она так бойко раскладывала по полочкам, в своих мозгах, всё, что я говорил, что меня взяла зависть. Нет не чёрная. Я был искренне рад за подругу, но так хотелось такого же прибамбаса.