Я побит - начну сначала!

Курс тоже не ахти в целом. Сельянов отваливает (сговорил С. Соловьев). Константинопольский пока на нуле. Армянин работает плохо. Овчинников в целом не очень, но отрывок сделал неплохой. Хорошо идут А. Карин, Н. Гейко и В. Опенышев. Но с сентября успели мало. Заниматься надо активней, программу сделать более напряженную, на курсовую получить для ребят пленку у Камшалова в порядке эксперимента. Определить производство. А Карин у Панфилова (он будет играть Находку в «Матери») и т.д.

В Союзе сделано много — 1988 год надо завершать! Это очень важно, и это обязательно. И центр, и устав, и т.д. Но главное — дворец, пять залов, фестивали, связь с ТВ. Очень важно пройти к М.С. Горбачеву. Надо добиться поддержки Измайловского центра, разработать программу строительства, отдачу Ялтинской студии «Детюнкино», ибо студия им. Горького не имеет творческих сил. Нужны люди[231].

Но более прочего в 1988 году волнует дом. Неужели не дадут? Это будет более чем жаль! А если дадут — напряженка будет невиданная. Что же, залезу в долги!

Надо срочно написать и «Васю Куролесова», и «Кошку», м.б., «Васю Куролесова» отдать Гайдаю Л., сделать пьесу, отдать в МТЮЗ и т.д. Много бы можно было сделать, если бы не проклятые должности. Бросить секретариат? Лучше бы бросить. А центр? Кого найти? Ох, нужны люди, и обязательно надо сыграть Фердыщенко. Обязательно.

Стоит вопрос и о здоровье. Надо подлечиться. Нужен режим. Нужно днем спать. Обязательно. И зубы вставить. И насморк вылечить! И бросить курить.

Ого-го! Сколько всего! А еще ведь и писать надо! Да! Компот!

21.01.88 г.

Кстати, не забыть поздравить Олега! Ему тридцать! Надо что-то подарить — будут ли у него дома праздновать? Позвоню с утра. Но что-то больно грустно на душе. Как-то странно получается, что работаю из последних сил и ничего не делаю. Все как-то движется само по себе, вырывается из рук. Ведь режиссуры нет. Откуда взяться кинематографу?

Подходит шестьдесят, И срок последний. Но все же это срок И время все же есть! Мне годы шелестят, Мол, возраст средний, Не сделан мой урок, Не сделан весь! Надежду не теряй И веру тоже! Сруби сухую ветвь Постылой суеты! Всего себя отдай, И Бог поможет, Да будет еще свет, Да сбудутся мечты! И новые слова Еще найдутся, Еще прольется кровь Из многих ран! Вскипает голова, И слезы льются. Люблю тебя я вновь... Навечно твой Ролан!

Очень меня тревожит все. Но более всего тревожит непорядок в собственной душе. Посмотрел Чаплина, великого и близкого, брата по всему, друга на всю жизнь. И такой острой болью отдалось то, что все время мельчу свою жизнь, что диву даешься. Он многое в жизни организовывал, но лишь вокруг себя и своего дела. Он работал на направлении своих главных возможностей. Не могу, брат мой Чарли, не согласиться с твоим упреком. Все подчиню сейчас главному — созданию своих фильмов.

Когда-то, совсем давно, английский писатель Хью Лофтинг написал известную книжку «Доктор Дулитл». Корней Иванович Чуковский сначала перевел эту книгу, а затем и пересоздал ее — «Доктор Айболит» родился заново. Говорить о том, что это перевод, — сильно грешить против правды, хотя и имена похожи: там Барбара, здесь Варвара, там обезьянка Ки-Ки, здесь Чи-Чи. Но кто скажет, что эта книжка не Корнея Ивановича?[232]

Перед вами, уважаемый читатель, новая книга Юрия Коваля. Кто читал этого писателя, тот любит его. Он ни на кого не похож, добр, прост и при этом удивителен. В его повестях и рассказах природа и животный мир сохраняется, как в Красной книге. Может быть, даже чуточку лучше, потому что здесь наша добрая и щедрая природа не просто записывается, а сохраняется навечно, как самое главное сокровище жизни. Всегда будет жить недопесок Наполеон Третий, вечный рыцарь познания и свободы, или хитроумный медведь, который, конечно, как говорится, нечист на лапу, но не со зла, и мыши, и птицы, и всякая другая живность, и картофельная собака — пес особой породы, единственной в мире. И осенний кленовый лист, который у Юрия Коваля «особенный молодец», и осенний ветер — листобой, и деревья, и ягоды, и грибы, и сам воздух, который не только чист, как поцелуй ребенка, но еще и движется, живет, грустит и любит.

Сейчас вы прочтете, наверное, повесть Юрия Коваля «Трущобная кошка». Еще она называется «Королевская Аналостанка». Я знаю, что еще в начале века эту повесть уже написал канадский писатель Сетон-Томпсон. Но не торопитесь с выводами — я не ошибся. (О Лофтинге.)

И закончить: эти писатели очень редкие, их самих надо записывать в Красную книгу. Пора, пора заводить такую книгу не только для животных, но и для настоящих художников слова, кисти, сцены, экрана...

25.01.88 г. Понедельник

В больнице на Грановского.

Надо очень организованно провести это лечение и работу над сценариями («Кошки» и «Куролесова»). Все надо сделать и не терять зря времени. Телефон мне поставят.

Список дел составлю сегодня. И сегодня же созвонюсь со всеми.

25.01.88 г.

Диалог (отрывок):

— Я хочу тебя видеть.