Читаем Я побит - начну сначала! полностью

Можно предложить секретариату неделю в Болшево — подведение итогов по гамбургскому счету. С «Мосфильмом» как все было, так и продолжается. Никакой самостоятельности у студий нет. Наоборот, факт правления и появления сорока режиссеров-простойников со своей парторганизацией — это резкое ухудшение положения на студии. (А студия с удовольствием валит на союз.) Если прибавить к этому ВГИК и студию им. Горького — все трещит по всем швам.

В моей студии проблем невиданное количество. Во-первых, я сам - первая проблема, количество направлений моей деятельности все делает несерьезным: студия, правление, секретариат, детская комиссия, высшие курсы, союз, оргкомитет детского фонда, оргкомитет съезда учителей, комиссия по эстетике Академии педнаук, текущие дела, домашние кардинальные заботы и... всего-навсего я должен начинать фильм.

Ко всему этому я и на студии, и в союзе несколько изолирован, а везде идут реформы. Некоторые дела остановились и застряли, брошенные на полном ходу развития, — что делать?

То, что надо найти людей, — это ясно, но кто эти люди и где их искать? В детской комиссии люди не работали никогда, да и работы никогда не было. Шебаршилась Лера, кто-то стряпал себе нехитрую пишу — так что люди собрались нерабочие. На что же опереться?

На студии и хоздела, и оргдела (и холод, и комнат нет, и телефонов), запуски все задерживаются, план 1988 года все время вылезает на 1989 год. Уже и «Марадонна» — в 1989 году! Уже и «Педагогическая поэма» вылезла на 1990 год, и «Куролесов» — на 1990 год.

1987 год (октябрь) по 1988 год (июнь) — I курс на Высших режиссерских курсах.

1988 год (октябрь) по 1989 год (июнь) — II курс на Высших режиссерских курсах[224].

1990 год — дипломы, а в 1990—1991 годах можно будет их только запускать, значит, их первые картины — 1992 год в лучшем случае?

Это больно, стыдно и обидно. Надо бы им запланировать альманах на 1989 год из их дипломов (дебютов) заранее (или сказок). Надо бы им всем дать видеокомиксы и сказки на ночь + к курсовым работам. Надо бы их собрать и решить все.

Но самое главное — это возможность связать себя с детским фондом. Чтобы именно фонд на 30—50% финансировал пакет советско-американских фильмов, и, м.б., наших других, чтобы ему шли отчисления. И я могу отделиться, как студия детского фонда. (Мало мне Госкино СССР, будет еще у меня начальник Лиханов[225]!)

Завтра я еду к Лиханову: существо договоренности, финансирование...

Ох! Не то что сделать — описать это нет сил.

Я расчленяюсь на суставы,

На органы отнюдь не чувств,

Выходит печень из оправы,

А сердце требует искусств,

По селезенке кровью алой

Течет постыдная слеза,

И истеричной что-то стала

Предстательная железа;

Кишечник хочет жить отдельно,

И почки вянут день от дня,

Все в напряжении предельном

И все во мне против меня!

А сердце бедное все глуше

И только любит все сильней,

И кожа и во рту все суше,

И сколько там осталось дней?

Во мне все лава и отрава,

Во мне и буря, и поток,

И я кошмарно одинок,

Зато дана конфетка... слава...

И хоть от злобы я дрожу,

Но если совесть не из тряпок,

Я ситуации «Служу»

От высших дум до задних лапок.

* * *

Все очень сложно осознать,

Все очень непонятно,

Нет короля, осталась знать,

А это неприятно.

12.09.87 г.

Все каким-то образом движется. На студии у меня в мастерской бардак. Работа на предельном напряжении. Усачева сделал директором, но он не справляется (он учится, а я пашу). Все чудовищно бестактны и ко мне, и к работе. Никто не приходит в 9.00. А в пятницу все слиняли в 18.00. Александров откровенно занят. Стажеры в разброде. А мне надо начинать работать.

Нужен заместитель. Ставка есть, а кандидатуры нет и близко. Перетянуть, что ли, Хмелика, если ему не дадут объединения? Столкнется с Александровым. Нужен все же директор, нужен замхудрука. (Пойдет ли Сахаров?) Не взять ли на директора кого-то из простойных режиссеров (или на замхудрука, без права подписи?) Я не занимаюсь дисциплиной. Верно ли это? Хочу, чтобы они сами сорганизовались. А этого не получается. Привести всех новых? Кого?

Вообще надо попробовать то, что я хотел давно. Распределить все, устроить планерки. Распределить обязанности. Определить премии (условия их получения) — согласовать с профкомом. Под стенограмму проголосовать. Поручить собрать худсовет, сделать постоянные дни. Самому приходить три дня в неделю (не более).

Надо приступить к «Куролесову», «Кошке», «Конгрессу ведьм». Надо написать проект детства на имя М.С. Горбачева. Надо просить отдать детское кино. Попроситься у Камшалова в зампреды? Нет, нет, нет. Не надо всего этого. Пора отступать. Закрепиться на студии, курсах, в коллегии. Пропускать секретариаты.

Создание общесоюзной телевизионной программы для детей и юношества

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии