Я побит - начну сначала!

На название «Записки мертвого человека» придет массовый зритель. Он будет плеваться, ибо пойдет на криминальный фильм. 2/3 картины зрители будут думать, кто шпион: Ларсен или Хьюмель? Все это — типичное мондавошество.

Хватит сниматься! Надо снимать и играть у себя роли.

...Может быть, зря беру в санатории продление — очень хочется домой.

...Приехал отец, надо ему помочь[203]. Надо позвонить в Подольск (в архив и в горком), чтобы был звонок, чтобы его приняли и помогли. А может, послать с ним при этом Олега.

Нет ли у студии (Иванова) контактов с архивом?

1) Надо попросить Лену, чтобы она привезла меня пораньше. Надо достать телефоны Подольска и позвонить. Надо послать Олега и Диму. Надо самому написать в Подольск письмо. Звонить в обком, в горком, начальнику архива.

2) Надо просить Лену привезти «Куролесова» (папку).

3) Надо в АХО спросить про письма.

09.04.86 г.

Вчера закончили дубляж. Писать ни о чем не хочу. Очень хорошо, что я сам озвучил роль. Это бы сидело занозой в сердце всю жизнь. Надо ставить и самому играть.

Бунт в Союзе!

Вчера не выбрали делегатами съезда Кулиджанова, Ростоцкого, Бондарчука, Марьямова — короче, прорвался как-то Наумов.

Меня московская секция тоже не выдвинула делегатом съезда, и тем не менее выбрали. Хотелось бы объясниться с Панфиловым и Меньшовым, как это так произошло. Они же держатся товарищами, даже друзьями.

Совещание продолжалось с 4-х дня до 2.30 ночи. Вот так компот. Надоело людям, что Союз, забыв все на свете, «щиплет» каждый себе. До предела надоели. Но это вовсе не значит, что правление будет другим. Их все равно выдвинут в правление, и съезд проголосует. Может быть, не за всех. Но на съезде они дадут «бой». Они проведут его «организованно». Они сами себе дадут слово. Ростоцкий будет заливаться соловьем — он это умеет, Наумов скажет пару левых фраз, и этого будет достаточно. Но надо вмешаться. Кстати, мне хотят дать слово.

Я бы начал с XXVII съезда — с того, что все выяснилось: программа огромна. И тут возникает ясность. Сегодня один из основных вопросов — вопрос выборов правления и руководства Союзом.

10.04.86 г.

Сегодня должна приехать Лена. Голос у нее с утра раздражительный, сердитый. Пашка опять простужен — она это переживает страшно. Действительно, пока не будет закаливания, речи не может быть о здоровье.

Стихи и записи никак не прорезаются — неужели это транквилизаторы?

Очень хочется начать работать над чем-то. Очень хочется. Очень хочется сделать фильм для Лены.

По официальным данным — «Чучело»

23,7 млн зрителей у нас + 13 других стран — это еще 2,5 млн зрителей = 26 млн зрителей. Надо судиться[204].

11.04.86 г.

Прочитал «Печальный детектив» Астафьева. Это очень сильная вещь. «Лапшин» Германа этого направления. После «Матрениного двора» я такого не читал.

Фильм? Да, для Лены роль гениальная, сыграла бы очень хорошо, но ставить мне это как-то... Одним словом, не хотелось бы пристраиваться в хвост к Герману. Но это, конечно, очень интересное произведение. Что-то раздражает. Что — пока не понимаю. Может быть, ненависть автора «напомаженного поезда», в котором езжу я, испытывая муки его героев и проживая все ту же жизнь, теряя смысл, ориентир, умирая и оставаясь в живых. Так что нечего меня так ненавидеть. Я знаю эту жизнь, я вырос на Зацепе, но я не думаю обо всем этом с такой болью и ненавистью. Может, не мне судить — у меня все это в прошлом, в сокровенных воспоминаниях детства, а прожить такою жизнью не тогда, а сейчас — все отпущенное Богом время? Не знаю. Но знаю, что этот мир добрее и менее пошл. Я не чувствую стены меж собой и героями Астафьева. Очень много раздражения, очень много: «Эх вы, сытенькие!»

Хотя, может быть, «Эх вы!» по отношению к нам и правда, но вовсе не вся правда.

13.04.86 г. Воскресенье

Немного пожалел, что продлил срок пребывания здесь на десять дней. Решительно не знаю, что мне тут делать. Или начать работать, или продолжать отдыхать. Хорошо бы сбросить еще 4 килограмма лишнего веса. Прогулки сделались необходимостью. (На погоду не обращать внимания, и в день проходить не менее 15 километров, кроме физкультуры.) Разобраться с «Куролесовым» и заново расписать все дела. А болею я уже почти полгода! (Мне их никто не вернет.) Надо помочь отцу (с Подольском) и этой несчастной попасть куда-то[205]. Вчера почему-то одолела тоска. Может, сегодня после обеда рвануть домой? О путевках на Рижское взморье мы еще не думали. Хотя, если выступать на съезде, то взморье — после съезда.

14.04.86 г. Понедельник

Во времена культа личности в практике была персонификация идей в отдельных личностях: в детском театре это был Брянцев, в детской литературе — Кассиль, Чуковский, Маршак, в кино — Ромм, Пырьев, Козинцев и т.д. Эти люди обладали силой, были амортизаторами административно-чиновнической стихии, которой, если не дать отпора, то получится то, что получилось сейчас. Критерием были их достижения, их моральность, их нравоучения другим.