Я пишу - лучше всех

Дорогой было много интересных разговоров - о русской литературе и истории, о поэме Юрия Кузнецова "Путь Христа", о журнале "Наш современник", о качестве китайской водки, о русской земле, Псковщине, о знакомых писателях и поэтах, ну и само собой - о Пушкине. Что бы мы без него делали? В нем действительно сошлось так много...

* * *

...Помнится, в посвященной творчеству Пушкина главе, входящей в мою литературоведческую книгу "Нерасшифрованные послания" (Москва: Издательство "Крафт+", 2001), я писал:

"Не нужно бояться говорить правду о гениях - этим их оскорбить невозможно. Я это понял, читая дневниковую запись любимого мною Юрия Карловича Олеши за 15 марта 1930 года, где он, в частности, пишет: "...> Мне хочется по секрету сказать кощунственную вещь... А именно, что вся изысканность пушкинской прозы - есть результат п о д р а ж а н и я М е р и м е. Мне стыдно и жутко: я - о с к о р б л я ю Пушкина. И действительно, мне кажется, что величайшим русским гением был Гоголь. Казаки в "Тарасе Бульбе" стоят сивые, как голуби. И душа из убитого казака вылетает, оглядываясь и дивясь, что так рано вылетела из молодого и могучего тела. А думая о прозе Пушкина, я вижу эмалевую фабулу, вижу плоскостную картинку, на которой нерусский, глубоко литературный незнакомец стреляет из пистолета в какой-то портрет.

Однако сам Гоголь говорит, что Пушкин дал ему тему "Мертвых душ". Может быть, потому и подзаголовок у них "поэма". Словом, я терплю крах..." (Встречи с прошлым: Выпуск 6. - М., 1988, с. 309.)

Называя свое состояние "крахом", Олеша напоминает того самого, изображенного Ильфом и Петровым в "12 стульях" васюкинского шахматиста, который из-за парализовавшего его страха перед ложным гроссмейстером думает, не сдаться ли ему уже после первого хода Остапа Бендера, тогда как очень скоро начатая партия оборачивается его безусловной победой. Ведь Олеше - НЕ ЗА ЧТО извиняться перед Пушкиным и его поклонниками, поскольку он действительно прав, говоря о "плоскостной картинке" его повести "Выстрел"! Вопрос только в том, правомерно ли переносить эту характеристику на ВСЁ пушкинское творчество и на него самого как художника?

Да, замечание Олеши оказывается справедливым почти для каждого из прозаических произведений Пушкина ПО ОТДЕЛЬНОСТИ, ибо каждое из них действительно иллюстрирует собой в основном только какое-то ОДНО конкретное чувство или ОДНУ узкую тему. Возьмем ли мы "Путешествие в Арзрум", "Каменного гостя", "Моцарта и Сальери", "Барышню-крестьянку", "Метель", "Гробовщика", "Выстрел", "Дубровского", "Бахчисарайский фонтан", "Скупого рыцаря", "Графа Нулина", "Историю Пугачева" и некоторые его другие вещи, и мы увидим, что каждое из этих произведений является отчетливо МОНОФОНИЧЕСКИМ, разрабатывает собой только какую-то ОДНУ-ЕДИНСТВЕННУЮ тематическую, сюжетную или идейную линию.

Однако, если мы охватим взором ВСЁ творчество Пушкина СРАЗУ, во всём его объеме, то мы будем поражены тем, насколько ПОЛИФОНИЧНО оно в своей СОВОКУПНОСТИ - пушкинская многогранность как будто "размазана" по всему его литературному наследию, и "плоскостные" каждое в отдельности, его произведения создают в своей сумме объемнейшую картину русской жизни, охватывая практически ВЕСЬ спектр литературных жанров, художественных методов, человеческих типов и социальных идей. Фактически Пушкиным было открыто и намечено всё, что соединилось впоследствии в полифонической прозе Толстого, Достоевского и даже Булгакова: историческая тема ("Капитанская дочка", истории Емельяна Пугачева и Петра Великого), авантюрно-приключенческая повесть ("Дубровский"), метод магического реализма ("Гробовщик", "Пиковая дама"), путевые заметки ("Путешествие в Арзрум"), филологическое эссе (записи к "Слову о полку Игореве", размышления о творчестве своих современников и о литературном труде вообще), исповедальная проза ("Роман в письмах"), сентиментальный водевиль ("Барышня-крестьянка", "Метель", "Домик в Коломне") и так далее.

В русской литературе ХIХ века практически нет ни одного значительного писателя, над творчеством которого хотя бы легким облачком не витала белозубая тень Пушкина. Да и разве только в литературе этого периода? Займемся ли мы изучением бессмертного "Слова о полку Игореве" - и окажется, что одним из первых о нем писал не кто иной, как Пушкин (лучше других, кстати, ощутивший своим гениальным чутьем ПОДЛИННОСТЬ этого древнерусского памятника!). Обратимся ли мы к творчеству Николая Васильевича Гоголя - и тут же припомним, что сюжет его лучшей повести был ему подарен Пушкиным. Откроем ли стихи Николая Клюева - и увидим продолжение той же самой тропы к русскому фольклору, которую первым начинал торить и автор "Руслана и Людмилы". Попробуем разобраться в закономерностях и тенденциях текущего литературного процесса - и поймем, что никакая периодизация литературы невозможна, если на оси координат культуры отсутствует такая "точка отсчета" как имя Пушкина...