Я – первый

Да и просто я устал. Я уже стал замечать, что начал просыпаться посреди ночи от нехороших снов. От того, что мой автомат почему-то не стреляет, я судорожно ищу причину, дергаю затвор, а он не открывается и не может выбросить застрявший патрон, или от того, что пули из ствола моего оружия вылетают очень медленно, и я вижу, как они летят, видят их и боевики и уворачиваются, подходя ко мне все ближе и ближе… или от того, что я хожу по полю, где только что закончился бой, ищу Артура и не могу найти его, хоть и знаю точно, что он где-то здесь и что он убит…

В глубине души я надеялся, что тяжелая работа на стройке поможет мне восстановить душевное равновесие и подарит беспробудный сон, но этого не случилось. Просыпаясь в поту с беззвучным криком на губах, я уже долго не мог уснуть. Я стал гораздо больше курить и, честно говоря, пить. До этой командировки я всегда усмехался, когда слышал о нервах. Я вполне искренне полагал, что у здорового человека их просто не может быть. Но, к своему величайшему удивлению и разочарованию, я выяснил, что они у меня тоже есть, и не в лучшем состоянии.

Осторожно, посмеиваясь и пошучивая, я пытался выяснить у соседей по комнате, не кричу ли я по ночам. К моему облегчению, выяснилось, что нет. «Пока нет», – подумал я тогда еще мрачно и быстро перевел разговор на другую тему. Надо было бы обратиться к врачу, но такие симптомы наблюдались, скорей всего, у каждого солдата и офицера воюющей группировки, так что, взвесив все «за» и «против», я не стал этого делать. Да и было просто стыдно.

И когда я увидел длиннющую автомобильную очередь, которая преграждала мне (не «КамАЗу», а лично мне!!) путь к дому, я, к своему удивлению, невероятно разозлился. Даже на секунду потерял над собой контроль. Мне очень хотелось выйти из кабины и жестоко избить водителя впереди стоящей машины, словно именно он был виновником всего происходящего на дороге. Я с ненавистью смотрел на курящего возле дверцы парня, с наслаждением представляя, как начну убивать его голыми руками.

Слева в челюсть, потом от души ногой в пах и потом захватить его голову в ладони и резко повернуть ее на триста шестьдесят градусов, вложив в этот рывок весь вес своего тела… Парень оглянулся, поймал мой взгляд и быстро отвернулся. Затем сел в машину и захлопнул дверцу.

Я с трудом взял себя в руки. Неужели я не подожду еще немного?

«Подождешь, Сережа, подождешь, – ожил мой давно забытый внутренний голос. – Ты подождешь, потому что ты офицер, мать твою… И тебе еще в своей жизни придется много ждать…» Я опомнился, опустил глаза и посмотрел на грязный резиновый пол под ногами. Затем помотал головой и медленно выдохнул воздух. Подождем…

Мы с водителем, пожилым спокойным мужиком, начали готовить ужин. Он вытащил походный примус, выбрал в пыльной траве удобное местечко недалеко от «КамАЗа» и принялся чистить картошку. Я сполоснул зелень водой из канистры и стал ему помогать.

На обочине федеральной трассы было довольно многолюдно, как во время сидячей забастовки на городской площади. Кто-то тоже вышел на свежий воздух, чтобы перекусить, рядом бегали дети, играя в какую-то шумную и визгливую игру. Недалеко от нас расположилась компания мужчин, они вытащили бутылку водки и негромко переговаривались между собой, раскладывая хлеб, овощи и мясо на расстеленных газетных листах. Я обратил внимание, что никто особо не возмущался и не скандалил. Да и ругаться-то было не с кем – ни одного военного представителя в погонах я еще не заметил.

Я периодически поднимал голову и всматривался в длинный ряд стоящих неподвижно машин, стараясь уловить какое-нибудь движение.

– Да не переживай ты так! – Водитель усмехнулся и с шумом всосал в себя горячую картофелину, пробуя ее на вкус. – Как поедем, так и поедем, это не скоро еще будет.

Картошка сварилась через полчаса, дядя Сережа хозяйственно разложил ужин по солдатским аллюминиевым мискам и, подмигнув мне, вытащил из потертой сумки солдатскую фляжку в брезентовом чехле.

– Водка? – равнодушно поинтересовался я, наклонился к тарелке и втянул носом аромат. На свежем воздухе привычная пища пахла гораздо вкуснее, чем в нашей рабочей столовой.

– Ты меня обижаешь! – недовольно произнес водитель, а затем его полноватое лицо расплылось в заговорщицкой улыбке. Я недоуменно поднял брови.

– Вино, что ли… – брезгливо сказал я и поднял с газеты ломтик хлеба.

– Это чистый спирт! – удовлетворенно проговорил дядя Сережа и с озабоченным видом стал наливать булькающую жидкость в пластмассовые стаканчики.

Я усмехнулся. Все-таки Булгаков был не так оторван от жизни, если подобный диалог в несколько видоизмененном виде произносится в любой подобной ситуации и после его смерти вот уже много лет…

Поужинали мы хорошо. В голове приятно шумело. «Махнув» три раза по «несколько грамм», как выразился мой напарник, мы стали ждать, пока закипит котелок с чаем. Солнце уже коснулось края горизонта.