Я - палач

Один здоровый мужик в шляпе сидел за машиной и накручивал какую-то трубу. На одном конце был напялен круглый набалдашник. Мужик что-то на нём крутанул, положил трубу на плечо и начал целиться в ресторан.

Явно что-то мощное. Я так и не зарядил револьвер, но в кармане была граната, которая давно уже упиралась мне в бедро.

Я вырвал кольцо и швырнул гранату в бандита. Прямо в голову, сбил шляпу. Мужик упал на колени, и эта штука выстрелила. Круглый набалдашник на конце трубы вылетел, разбрасывая искры, и залетел под соседнюю мотоповозку.

Раздался взрыв, а почти одновременно с этим ещё один, когда рванула граната. Одну из машин перевернуло вверх дном. Мимо меня пролетела чья-то порванная тлеющая шляпа.

Взорвалась ещё одна машина. Я начал перезаряжать револьвер. Стрелки Отца Гронда, те, кто не умер, начали отступать. Нет уж, чем меньше уйдёт, тем проще мне будет потом. Я встал на колено и прицелился в одного.

Мимо. Мимо. Есть, в спину! Бандит рухнул, сбив урну с мусором. Из ресторана продолжали стрелять, кто-то отправлялся в преследование. Раздался выстрел откуда-то сверху. Руссо подстрелил ещё одного, который собирался отстреливаться.

За моей спиной раздались торопливые шаги и ругательства. Я повернулся, выстрелил и перекатился за угол дома. Пули, нацеленные в меня, выбили крошку из кирпича. Я вызвал Карнифекс и срубил первого, кто выскочил.

Оружие исчезло. Своенравный топор решил, что достаточно на сегодня поработал. Но второй стрелок увидел это оружие и на мгновение опешил.

Мне хватило.

В два шага я подбежал к нему и скрутил шею.

Больше никого.

Кто-то преследовал убегающих. Для этого даже выгнали откуда-то мотоповозку, стоявшую в стороне, а потому и уцелевшую. Она помчалась за бандитами Отца Гронда.

Площадь перед ресторанчиком была разгромлена. Стоявшие летние столики были перемолоты в мусор. На здании ресторанчика не осталось не только ни одного целого окна, даже нет ни одного кирпичика, в который бы ни попала пуля.

Я вошёл внутрь через разбитую дверь, висевшую на одной петле. Дверь скрипнула и упала. Под ногами хрустело битое стекло. Помещение уже никак не напоминало то место, где я обедал совсем недавно.

Падре Маретти пил вино прямо из бутылки. Его помощник вытаскивал пробку из очередной, чудом уцелевшей.

— Мессир Громов! — обрадовался старый бандит. — Не зря тебя называют одноглазым дьяволом. Сколько ты прикончил?

— Я уже давно не считаю.

— Достойный ответ, мой друг, — он отхлебнул ещё раз.

Я перешагнул через умирающего бандита и подошёл поближе к расстрелянной барной стойке. К нам присоединился инспектор Руссо, который никак не мог прикурить сигару от спички. Кто-то протянул ему металлическую коробочку с огоньком.

— Благодарю, — сказал он. — Ну и бойня.

— У Отца Гронда остались ещё боевые пятёрки? — спросил я.

— Сомневаюсь, — Руссо помотал головой, выдыхая вонючий дым. — Думаю, после такого разгрома ему конец. Никто не будет его бояться. Убьют свои же.

— Меня это не устраивает, — я рукавом смахнул с целого барного стула битое стекло и сел. — Я должен с ним поговорить напоследок.

— Займусь этим, — сказал Руссо. — Но на это уйдёт время. Сейчас он заляжет на дно и попытается воспользоваться прежними связями или компроматом. И тут я должен его найти.

— Ведь ты же Ищейка, — рассмеялся падре Маретти. — Я потерял много людей, но после такого никто не посмеет ко мне сунуться.

— Если решишь занять место Гронда, — предупреждающе произнёс Руссо.

— Никогда, мой друг, никогда. Теперь-то я могу подумать о честной жизни для моих детей. И об одной сделке, — Маретти посмотрел на меня. — Наш разговор прервали.

Мы подождали, когда оттащат тело, лежащее рядом.

— Насчёт добычи игниума, — сказал старый бандит. — Это выгодно нам обоим, уверяю тебя, мессир Громов. Я привожу оборудование и специалистов, открываем шахту. Работать могут твои люди, ну или кого наймёшь. Кого хочешь, мы обучим.

— Кого, значит, хочу, — я с сожалением посмотрел на недоеденные лепёшки с сыром, которые так и недоел. Вряд ли кто-то приготовит новую на уничтоженной кухне, полной трупов.

— Я занимаюсь открытием шахты и реализацией товара, — продолжил Маретти. — Добыча на тебе. И кто знает, может быть, мы однажды даже сможем открыть перерабатывающий заводик и продавать готовое топливо? Будет ещё выгоднее! Но сначала, давайте обсудим условия.

— Слушаю.

— Я получаю семьдесят процентов как тот, кто понесёт основные расходы, а ты, как хозяин земель и лежащих там камушков, получаете тридцать.

— И мне ещё из этой доли платить Наблюдателю Малого Дома? — я нахмурил брови. — И самому добывать?

— Можем договориться шестьдесят на сорок, — он посмотрел на меня внимательнее. — Нет? Пятьдесят на пятьдесят? Нет, серьёзно?

Я не ответил.

— Это уже немного невыгодно, — Маретти протёр лоб и смахнул со стойки битое стекло. — Ладно. Шестьдесят тебе, сорок мне. Это уже последнее слово, иначе я не окуплю расходы.

— Окупишь. Ты тратишься только в начале. А потом просто продаёшь.

Он сжал губы.

— Семьдесят тебе, тридцать мне! Нет?! — вскричал он полным отчаяния голосом. — И это тебе не нравится?!

— Нет.