Я отвернулась

— Я знаю, что она умеет. — Затем он переводит взгляд на меня. — Это будет в следующий вторник. Мы проводим его тут, в этом зале. Надеюсь, увидимся!

— Здоровски! — говорит Джош, продолжая скакать. — А мы зайдем на пляж по пути домой, буль?

Я не могу удержаться и оглядываюсь, когда мы выходим. Стив улыбается. У меня теплеет внутри. Я посылаю ему короткую улыбку и отворачиваюсь, сосредоточившись на Джоше. Маленькая рука внука доверчиво сжимает мои пальцы.

В ларьке возле пляжа мы покупаем пирожки. Мы веселимся, бегаем туда-сюда по песку, строим замки и прыгаем — босиком — через мелкие волны, накатывающие на берег. Но когда мы идем домой через наш приморский городок, трещины на тротуаре кажутся еще более зловещими, чем раньше.

— Почему ты так странно идешь? — спрашивает Джош.

Я останавливаюсь, вспоминая маленькую девочку с болеющей мамой, которая цеплялась за руку Шейлы Гринуэй по дороге из школы. Тогда-то все и начало выходить из-под контроля.

— Некоторые люди, — медленно произношу я, — считают, что случится что-то плохое, если наступить на трещину в асфальте.

Внук выглядит испуганным.

— Но это не значит, что тебе снова придется уехать? — Его глаза наполняются слезами. — Я очень по тебе скучал! А мама часто плакала.

— Конечно нет! — говорю я через ком в горле.

— Я тоже должен так ходить из-за трещин?

Я что, позволила ему перенять мои страхи?

— Нет! — твердо отвечаю я. — Это просто глупые сказки. На них совершенно безопасно наступать!

Он прыгает прямо на трещину.

— Твоя очередь, буля!

Готова ли я к этому?

— Ну же! — настаивает он. Его маленькое личико сияет и светится. Разве можно отказать? И я наступаю на трещину честно и твердо.

Я хотела бы сказать, что мне это нипочем. Но такие привычки не меняются в одночасье. На это требуется время. Прежняя «я» трясется от страха, что сейчас что-то пойдет не так. А та «я», которая Джо, смотрит из-за плеча, веля не быть «такой чертовской дурой».

И я должна превратиться в кого-то среднего между этими двумя, говорю я себе. В новую Элли. Более сильную, по примеру моей подруги «с большими проблемами». Более мудрую. Более снисходительную — не только к другим, но и к себе. Это единственный способ покончить со старыми шаблонами — чувством вины, взаимными упреками, ощущением несчастья, которые повторяются в нашей родословной от поколения к поколению. Это должно прерваться на мне. Прямо сейчас. Мой внук и дети его детей заслуживают того, чтобы начать все с чистого листа.

— Я устал, буля! — говорит Джош.

Я беру его на руки, хотя он стал довольно тяжелым. Его голова доверчиво покоится на моем плече. Мы вместе возвращаемся домой. К новой жизни.

Глава 63 Джо

Зуб даю, вы подустали от моей слезливой истории. Как вы уже слышали, все то же самое, что и у многих, но повторюсь — сначала отец бил меня; потом я скиталась из детдома в детдом; и только чтобы найти мужа, который тоже лупил меня почем зря. Тюрьма. Хотя этот ублюдок заслуживал смерти. Потеряла детей. Потеряла жилье. Потеряла все. Наконец освободилась. Еще больше дерьмовых мужчин. Еще больше проблем с полицией. Итог вы знаете.

Но есть одно доброе дело, которое я сделала. Один поступок, которым горжусь.

Однажды августовским утром в две тысячи девятнадцатом году — жарища стояла, помню, — подошла ко мне дама, которая мне помогала. Элли ее звали. Она дала мне немного денег, как обычно, но потом появилась другая женщина. Вся аж скривленная от злобы. Начала плести, что у нее с мужем Элли шуры-муры. Мне стало по-настоящему жалко Элли. У меня и у самой случались такие проблемы с парнями…

А потом, через несколько часов, я увидела Элли опять. Я ее едва узнала. Волосы всклокочены, глаза дикие… Она бормотала одно и то же снова и снова. «Я убила его».

— Кого? — спросила я. — Кого вы убили?

Она глянула на меня с выражением, какое я никогда не забуду.

— Мужа.

Сперва я подумала, что она меня разыгрывает. А потом вспомнила страх, который испытала из-за Барри, своего муженька. Я не стала рассусоливать. Надо было действовать быстро, пока не появилась полиция. Возможно, кто-то уже позвонил. Так что я схватила ее за руку и потащила в переулок. Я дала ей кое-что из барахла, чтобы она натянула поверх своих шикарных шмоток, и связку журналов. Так, чтобы со стороны казалось, что она торгует «Большой проблемой». И еще немного денег на билет.

— Бегите на автостанцию, — сказала я ей. — Надо убраться отсюда как можно быстрее. Доедете до Оксфорда, а потом еще куда-нибудь.

Мне и самой пригодились бы те деньги и журналы. Но я посчитала, что обязана помочь ей после всего, что она делала для меня раньше. Она была достойна помощи. Я сердцем чуяла, что поступила правильно.