Я отвечаю за свою страну

— А где ее нет? — ответил Виктор. — Немало людей бросили на это дело. Пока безрезультатно, но очень надеемся на вашу помощь. Мамалашвили освободился из колонии четыре месяца назад. Характеризуется положительно, работал добросовестно, местом жительства избрал Гори, так как сам оттуда родом. Он единственный, с кем в колонии поддерживал контакт разыскиваемый нами Кейв. Возможно, от него удастся получить маломальскую информацию. — Виктор выжидательно посмотрел на собеседника.

Постучали, дверь отворилась. На пороге стоял высокий мужчина в элегантном коричневом костюме, из-под ниточки усов блеснули золотые коронки.

— Проходи, Беридзе. Знакомься — это капитан Шахов из Таллина.

Беридзе крепко пожал руку Виктора и, уловив приглашающий взгляд полковника, уселся в кресло.

— Насколько я понял, разговор о Мамалашвили? Тогда ничего хорошего сообщить не могу. Из Гори пришло сообщение по телетайпу, что Мамалашвили к избранному месту жительства так и не прибыл.

— Да, вот это новость!.. — растерянно протянул Виктор.

Но Беридзе не дал ему продолжить:

— Не надо раньше времени волноваться, коллега. Наши сотрудники из Гори поработали по его связям. Может, что-то и будет.

— Видимо, мне нужно ехать самому в Гори? — обратился Виктор к полковнику.

— Нет, капитан. Город маленький, ты там будешь слишком заметной фигурой. А ажиотаж сейчас пока ни к чему. Розыскники в Гори толковые, прощупают без шума родственников, знакомых. Вот что, Беридзе. Устраивай гостя в гостиницу, пускай пока отдыхает. Как получите информацию из Гори, доложите.

Солнце пригревало уже основательно. Расстегнув пиджак, Виктор неторопливо шел по сияющему чистотой проспекту Руставели. Пахло горячим асфальтом, бензином и цветами. Нарядные горожане фланировали по улице, собирались группами, громко разговаривали, при встрече разражались радостными воплями, обнимались, целовались. «Как будто сто лет не виделись. Темпераментные ребята», — улыбнулся Виктор и свернул с проспекта в лабиринт боковых улиц. Оставив в стороне железнодорожный вокзал, он поднялся в гору и попал в район домиков индивидуальной застройки, обнесенных заборами разнообразнейших форм. Домики как бы состояли из одних застекленных веранд, увитых виноградными лозами. Здесь не было городского шума, тишина и патриархальное спокойствие. Во двориках сновали по хозяйству женщины. «Старый Тбилиси. А вообще хорошо здесь», — подумал Виктор, с любопытством оглядываясь вокруг.

Из-за угла выехала «Волга», за ней следовал фургон «Мебель». Хозяин «Волги» затормозил возле дома и юркнул в калитку. Оттуда вдруг высыпала гомонящая толпа родственников, заднюю дверь фургона открыли и стали дружно выгружать новую упакованную мебель. На этикетках Виктор прочел: «Спальный гарнитур «Лайне». Довольный, будто повстречал земляков из далекого Таллина, Виктор зашагал дальше.

Проплутав сонными улочками, Виктор стал выбираться к городским магистралям. Проходя мимо невысокого забора, увидел во дворике старика, сидящего на скамеечке. Перед ним на деревянной колоде стояла громадная керамическая ваза, сверкающая глазурью. Виктор остановился как завороженный. Старик сидел неподвижно и, казалось, ничего, кроме вазы, не видел. Затем он повернул голову, прищурился и посмотрел на Виктора.

— Заходи, путник. Зачем стоишь за забором? Калитка не заперта.

Виктор нерешительно открыл заскрипевшую калитку и вошел во двор.

— Извините, я просто проходил мимо и увидел вашу вазу. Разрешите посмотреть?

Старик продолжал сидеть, опустив натруженные, с корявыми пальцами руки. Виктор залюбовался замысловатыми узорами, переливающимися всеми цветами радуги. Ваза, казалось, дышала теплом красок. Виктор невольно протянул руку, провел ладонью по блестящему боку и тут же резко отдернул обожженную ладонь. Старик всплеснул руками.

— Осторожно, сынок! Я ее только что из печи вытащил. — Озабоченно рассматривая Виктора, добавил: — На выставку готовлю.

— Ничего, отец, я сам виноват. Уж больно ваза красивая, так и хочется потрогать.

Старик помолчал, поднялся, покряхтывая, и открыл дверь в пристройку. Виктор догадался, что там была мастерская: аккуратно разложен инструмент, на стеллажах стоят кувшины, вазы, какие-то сосуды. Старик появился из дверей, держа в руках увесистую кувалду, решительно подошел к вазе и… грохнул по ее сияющему великолепию. Ваза рассыпалась разноцветьем кусков, на обломки оседала красноватая пыль. Виктор в недоумении подался к старику.

— Зачем вы, отец, такую красоту разбили?!

Старик бросил кувалду, устало встряхнул руками.

— Не получилась. Шестую уже делаю… Стар стал, глаз не тот, руки не те. — Старик полез в карман вымазанного глиной фартука, достал трубку и принялся раскуривать дрожащими пальцами.

— Ну зачем же разбивать? Продали бы кому-нибудь, ведь сколько трудов пропало. — Виктор тоже зашарил по карманам, ища сигареты.