Я никогда не

В гостиной, несмотря на всю работу, которую я провела с Анелей, велся живой разговор: Айя рассказывала Анеле, как она была подружкой невесты на межнациональной свадьбе в Голландии и как голландцы были от нее в шоке, и Анеля, непонятно зачем, смеялась шуткам Айи. Ануару не сильно нравилась Айя, но он был доброжелательным с ней, и не из лицемерия – он просто был ужасно милым, хорошо относился к Юну и не судил окружающих слишком строго. Я проследила за направлением взгляда Бахти – она презрительно оглядела Юна, сегодня он пришел в тонкой белой футболочке с нарисованными на ней подтяжками, потом Айю в цыганской юбке и топе на одно плечо. Лифчика топ не предполагал, но это выглядело скорее грустно и неприлично, чем хоть сколько-нибудь привлекательно: казалось, будто Айя врет, что у нее только один ребенок.

– Ведущей буду я. – Я положила на стол листочки.

– А мне нельзя? – спросила Анеля. – Я тоже хочу.

– Я же знаю ответы на вопросы. – Я не собиралась уступать Анеле свое место только потому, что она не звонила в звонок в первом классе, не танцевала вальс на сцене в одиннадцатом и в «Мафии»[32] ей всегда попадает карта мирного жителя.

Я посмотрела на Айю. К легкому отвращению, я обнаружила, что нелепая цветная татуировка на ее руке не временная.

– Айя, ты можешь первой выбрать человека в свою команду.

Айя встала и якобы смущенно раскачивалась из стороны в сторону, как девочка на утреннике.

– Мой единственный и неповторимый, – она кокетливо заглянула через голое плечо, – Саша.

Юн, щурясь, придирчиво осмотрел оставшихся.

– Анелька, ты же была отличницей? – спросил он.

– Бывших отличниц не бывает, – авторитетно сказала Айя. – Анелька, подтягивайся.

Я попросила всех убрать телефоны на подоконник.

– Ааа. – Юн изобразил, будто в него попала стрела.

Я подготовила вполне берущиеся вопросы (Анеля проторчала на сайте-базе вопросов «ЧГК» черт-те сколько времени и ничего не нашла, она только зачитывала вслух все недостаточно логичное и незнакомое, надеясь саботировать мою блестящую идею) – и темы выбрала гуманитарные, потому что тут все были либо гуманитарии, либо такие финансисты, которые пошли туда ввиду хорошей оплаты, а не больших способностей. Первый был самым простым и очаровательным: «Говоря об одном из традиционных критериев женской красоты в Китае, Ю. Ш. отмечает известного человека, у которого слуга был китайцем. Назовите этого известного человека»[33].

– Минута на обсуждение. – Я засекла время.

– Ужас, я ничего не запомнила, – сказала Бахти.

– Кора, повтори, пожалуйста, – попросил Ануар.

– Надо было записывать, – ответила я. – Слушайте теперь внимательно и записывайте: говоря об одном из традиционных критериев женской красоты в Китае…

– А? – перебила Айя. – Блин, непонятно.

– Запиши и подумай, – с нажимом на последнем слове сказала я, и все замолкли. – В Китае Ю. Ш. отмечает известного человека, у которого слуга был китайцем. Назовите этого известного человека.

Я поставила таймер на минуту. Карим догадался и шепнул ответ своей команде, Ануару и Бахти, и они сидели вполне довольные, в то время как Айя ныла, что она не понимает, что тут сказано, Юн призывал их думать и накидывать варианты, а Анеля хмурилась и, видимо, думала.

– Мы пас, – сказала Айя. – Это нереально.

– Шарль Перро, – ответил Карим.

– Что? Почему? – Айя посмотрела на Карима, улыбаясь неприятной улыбкой. – Ты знаешь всех людей, у кого слуги были китайцами?

– Шарль Перро написал «Золушку», – объяснил Карим.

– А Джон Мартин написал «Игры престолов», и?

– Джордж, – все поправили Айю хором.

– Ну Джордж, ну и о'кей, у него кто слуги были, я это знать должна?

– Традиционный критерий женской красоты в Китае, – Карим стал объяснять пошагово, – это маленькая нога. Самая знаменитая история, связанная с маленькой ногой, – это «Золушка». Получается, Шарль Перро узнал от слуги-китайца, что маленькая нога – признак красоты. Это ведь не типичный для большинства культур признак, – продолжил Карим, потому что Айя все таращилась на него без проблеска понимания, – не длинные волосы, не большие глаза.

– Ну камон, – сказала Айя. – В наше время вся эта объективизация – это, блин, нездорово. Красота вообще не во внешности, и тем более рассматривать под лупой у кого там какие размеры – ну вперед, давайте вернем Эдипово ложе…

– Прокрустово, – сказал Карим.

– Короче, давайте всех снова одинаковыми делать.

– Вопрос не говорит о нашем времени, он говорит о Шарле Перро, – возразила Бахти. – И он классно сформулирован, можно догадаться.

– Да это ужас. – Айя сняла с волос заколку, зажала ее между зубов и продолжила возмущаться с заколкой во рту: – Все эти конкурсы красоты давно надо запретить, это вообще унизительно.

– Я тоже против конкурсов красоты, Айя, – согласилась я, потому что я была действительно согласна, хотя соглашаться с Айей и не хотелось, – но мы же не можем переписать историю и сделать вид, что строгих канонов красоты никогда не существовало.