Я ничего не могу сделать

– Какие вам делали предложения? Вас о чем-нибудь спрашивали?..

Спрашивали, знаю ли я издательский процесс, а я не знал.

– Вы говорили с кем-нибудь из редакции о вашей работе над проектом?

Нет, нет, не говорил, а если бы и говорил, что бы это дало? Господин Мелга не верит в излучение, каждый день стонет под лучевым ударом, а все равно не верит…

Ментоскопист резко втянул в себя воздух, кресло под ним скрипнуло. Щелкнула кнопка сохранения изображения.

– Сидите на месте, – голос был ровным и скучным, но Дэк увидел его лоб, блестящий от пота. Господин Кантуут неторопливо двинулся к двери, вышел и закрыл ее за собой.

Шлем и «браслеты» удержали бы неопытного пациента, и даже Дэк затратил на них более трех секунд. Он сразу же ускорился, как на тренировке, – он не знал, сколько у него времени. Бросил взгляд на экран. Черные линии на белом. Берег, залив, очертания города и центра на холме, черная точка и концентрические круги, залив перекрывающие. Узнаете свой набросик, господин Закаста? Тридцать три раза массаракш, Максим, если вы это видите, я заранее согласен со всем, что вы скажете. С тем же успехом я мог бы написать признание на бумаге, как здесь принято…

Окно. Еще полсекунды на задвижку. Створка наружу, уцепиться пальцами за карниз, ногами упереться в стену, толкнуть обратно створку – если повезет, щеколда защелкнется от сотрясения и подарит им дополнительный повод для раздумий… третий этаж, до асфальта всего ничего, – и р-раз! Прыжки с высоты – то немногое, что ему удавалось на тренировках лучше, чем другим, малый вес тут был в его пользу.

Автомобиль исчез, но переулок, конечно, не пустовал. Перекрестье взглядов: пяток прохожих, велосипедист. Дэк одернул студенческую куртку, молодцевато подпрыгнул на месте, испустил университетский клич:

– Йех-ху! Пара пива моя!

Подмигнуть девушке, встретить улыбку в ответ. Пожилой дядька смотрит неодобрительно, велосипедист крутит пальцем у виска, но никто не зовет полицейских. Выпрыгнул паренек на спор из окна, ноги-руки не переломал, узла с барахлом при себе не имеет, вот и ладненько… Бодрым шагом до угла. (Открывается дверь в кабинете с ментоскопом, увидели, что меня нет, орут друг на друга…) Бодрой рысцой до подворотни. А там уж бегом через двор и в другой квартал.

Он понимал, что зайти в дом госпожи Энно теперь не получится и что студент Закаста должен исчезнуть как можно скорее. Жаль некоторых вещей, но ничего непоправимого нет: второй тайник за городом, в лесу. Главное – выбраться из города.

Дэк Закаста, политический преступник.

Хонти, Малундарг

Нет, стой, так не получится. «Пересчет». Теперь люди господина губернатора знают, что я знаю про излучатели, и крепко подозревают, что я сотрудничал с газетой, – а во вновь открывшихся обстоятельствах достаточно и мимолетного контакта. Выходит, не «Пересчет» меня подставил, а я их. Я должен их предупредить. Во всяком случае, Мелге и Лину надо скрыться, они разговаривали со мной про излучатели. Но как? Если я приду в редакцию, там меня и возьмут.

Дэк пошел медленнее. Полуденный свет набрал полную яркость, и брусчатка искрилась под ногами. Мирный городской шум – шаги, голоса, шорох велосипедных шин и звон трамвая, в палисаднике перекликаются птицы… Если мне везет, они до сих пор ищут меня в здании, если нет – уже передают ориентировку в полицию.

Зайти к Ниру… но какое я имею право подставлять еще и его, и Дарни, и госпожу Селунга? Я же теперь зачумленный, его и так потащат на допрос как лучшего друга. Позвонить по телефону? Не может же вся телефонная сеть прослушиваться. Или может? Массаракш, ведь я так близко, всего два квартала до их дома. Середина дня, народу на улицах немного… нет, нельзя. Если бы я знал, где найти хоть кого-нибудь из редакции… Время, Эшхольц, время! Решай что-нибудь.

Он уже повернулся, чтобы идти в Старый Город, когда его окликнули:

– Дэк, эй, Дэк!

– Господин Закаста!

Вниз по переулку к нему летели трое. Шуффе несся огромными прыжками, натягивая поводок и увлекая за собой Ниру, за ними, подобрав юбку, вымахивала журавлиными ножками Дарни. Лоуки вывесил язык, как розовый флаг, брат с сестрой были красными и взъерошенными.

– Ф-фух. – Ниру вытер пот со лба. – Привет. У нас лоуки спятил. Прыгает у двери, подвывает дурным голосом. Спрашиваю, чего надо скотине, говорит – Дэк.

– Дэк, – подтвердил Шуффе. – Вот.

– Это он вас почуял и захотел поздороваться! – объяснила Дарни, срывая с шеи платочек и обмахиваясь. – Он вас любит!

– Мы подумали, с тобой что-то случилось, – добавил Ниру, – так он орал. Дурной зверь. Может, ты и жить к нему пойдешь?

– Нет. Люблю Дарни, люблю Ниру. Дэк вот.

Ниру ухватил зверя за ошейник и поднес кулак к черному носу.

– Погоди, бэнч. Шуффе прав, со мной кое-что случилось. Мне нужно уходить из города.

Четыре черных глаза уставились на него, Дарни вскинула руки к лицу. Шуффе мотнул ушами и сел на мостовую, вид у него был чрезвычайно довольный – или, может, так казалось из-за раскрытой по жаре пасти.

– Как уходить?