Я ненавижу босса!

А еще шампанское. Шампанское было очень вкусным, и с каждым бокалом почему-то становилось вкуснее. Более того, с каждым бокалом и шутки стендаперов становились веселее, музыка прекрасней, и пение задушевней.

Но самое странное, шампанское удивительно шло на пользу Павлу Александровичу. С каждым бокалом из гада и лжеца он превращался в приятного мужчину, и вскоре я уже даже не могла вспомнить, за что когда-то так невзлюбила этого милейшего в общем-то человека — остроумного, заботливого, галантного… И, главное, его категорически не интересуют ни акулы, ни пираньи, ни прочая водоплавающая живность, собравшаяся в этом дружном аквариуме.

— Может, уже достаточно шампанского? — тихонько сказал милейший человек.

Я вздохнула: нет в мире совершенства. Вот только я мысленно похвалила любимого заказчика, и он тут же стал портиться. Мне, например, совершенно не казалось, что шампанского много. И вообще, единственным недостатком этого шампанского было то, что оно очень быстро заканчивалось. Просто слишком узкие бокалы.

— Шампанское — опасный напиток, — продолжал он.

Я посмотрела на часы. Неужели уже полночь? Не просто же так самый приятный мужчина этого вечера превращается в зануду.

— Вы лжец, — смелое заявление, но надо же было как-то отвлечь его от моего шампанского.

Павел Александрович удивился.

— Вы рассказывали про нашего Никиту Владимировича всякие небылицы, как будто бы его папа-бизнесмен дал вам путевку в жизнь и все такое. Рассказывали? — спросила я таким тоном, что сомнений не оставалось: я приперла его к стенке.

— Рассказывал, — согласился Павел Александрович.

— Ну так вот, — я сделала картинную паузу, в это время показывая жестом официанту, что бокал неплохо бы наполнить. — Нет никакого бизнесмена Владимира Андреева, а если и есть, то какой-то очень законспирированный, и Гугл о нем ничего не знает.

— Ну нет и нет, — пожал плечами Павел Александрович, — я-то каким местом лжец от этого?

На секунду у меня даже закралось подозрение, что шампанское и вправду было лишним. Не всё, конечно, но последние два-три бокала… Потому что я совсем перестала понимать, что хотел сказать собеседник. Впрочем, вполне возможно, дело тут не в шампанском, а в том, что собеседник несет чушь.

— Ну как же! — я зависла ненадолго, но все-таки умудрилась правильно сформулировать вопрос. — А как зовут папу нашего Никиты свет Владимировича? Наверняка Владимир!

— Владимир, — подтвердил лжец и негодяй, который весь вечер прикидывался милым, — Владимир Викторович Савойский.

Я снова зависла, прежде всего, потому, что это сочетание имени, отчества и фамилии казалось мне смутно знакомым.

— Савойский — это не Андреев, — глубокомысленно изрекла я после раздумий.

— Совершенно верно, — снова согласился со мной Павел Александрович. По-моему, он был готов соглашаться со мной во всем, и только в вопросах с шампанским у нас наметились некоторые расхождения. — Никита взял фамилию матери, после того как они крепко поссорились с отцом.

И как я могла плохо думать о таком чудесном, прекрасном, а главное, полезном человеке?! Я не хуже той акулы Ольги вцепилась в рукав любимого заказчика, и, стараясь скорчить самую милую мордаху из всех возможных, пропела:

— Расскажите!

Павел Александрович задумался. Похоже, желания сплетничать у него было гораздо меньше, чем у меня.

— Хорошо, но при одном условии.

Не такой уж он и милый. Все-таки есть в нем что-то от негодяя.

— Расскажу, если больше не будет шампанского.

Он взял бокал из моих рук и отставил в сторону. Я грустным взглядом проводила искрящееся золото, обрамленное хрусталем, и со вздохом согласилась:

— Никакого шампанского больше, обещаю. Рассказывайте.

Павел Александрович улыбнулся:

— Обязательно расскажу завтра.

— Почему завтра?

Если честно, никакое завтра в мои планы не входило. Я хотела знать правду сейчас и немедленно.

— Потому что только завтра я смогу быть уверенным, что сегодня шампанского больше не было.

Это было ужасно неприятно, но мне пришлось с ним согласиться.

К тому времени, как между нами было достигнуто историческое соглашение, вечер вошел в ту фазу, когда никто уже не сидел за столиками. Молодежь оттанцовывала, народ постарше и посолиднее переговаривался, знакомился, обменивался визитками, выходил покурить или, как вариант, заливался спиртным, переходя от объяснений в любви к сетованиям: «Вы меня не уважаете» и обратно. В общем, в этом смысле высшее общество не отличается ни от какого другого, разве что алкоголь дороже.

Павел Александрович тоже за столом не удержался. Вредная Кристинка уволокла его танцевать.

Я уже говорила, что когда она задастся целью, сопротивляться бесполезно? Так вот я не покривила душой. Настроения спасать Павла Александровича у меня не было вообще. Так что я лишь грустно проследила за тем, как моя коллега, словно кошка мышь, уволакивает бедолагу на танцпол.

Убедившись, что Павел Александрович надежно зафиксирован в цепких лапках Кристины, я тоже встала из-за стола и двинула в сторону бара.