Я не верю в анархию (Сборник статей)

Ответ я получил в кулуарах фестиваля, случайно познакомившись с сотрудником журнала "Русский рок", пожелавшим сохранить свое инкогнито.

— Фашизм — это проявление решительных действий. В эстетике фашизм связан с авангардом и модернизмом (в отличие от национал-социализма, которому присущ классицизм). Нашими предтечами в России мы считаем барона Унгерна, Маяковского, Гумилева. В конце концов фашизм — это стиль, который мы культивируем.

— Что же это за стиль?

— Прежде всего — отказ от гуманизма, жестокий и решительный дух, вкус к смерти. Мы воспринимаем войну как исток всего. Ну и, конечно, один из признаков фашистского стиля — эпатаж.

— Ну а те ребята, что орут под окнами, считаются атрибутами вашего эпатажа?

— Этих молодых людей тошнит от окружающего свинства, от "правильных мальчиков". Они — наша надежда, так как рано или поздно пойдут в бой во имя разрушения затхлого мира.

Как бы в подтверждение его слов стали доноситься звуки бьющегося стекла. Вскоре в зале появились омоновцы. Офицер приказал собравшимся покинуть помещение в течение трех минут. Организаторы акции поодиночке покидали ДК через служебный вход. Я же отправился в иное путешествие…

P.S. На следующий день, позвонив активисту ПРП, главному редактору журнала "К топору" Сергею Жарикову, чье имя фигурировало в списках почетных гостей акции, поинтересовался, почему его не было в ДК им. Горького. "Я же не идиот, — ответил тот, — заранее было известно, чем кончится эта тусовка".

Остается добавить, что никто из устроителей "Руководства к действия" в тот день не пострадал.

Алексей Челноков.

25.12.1993 г, "Известия"

ПОДЗЕМНЫЕ РАБОЧИЕ ВОЙНЫ. РУССКАЯ ЗИМА ЕГОРА ЛЕТОВА

На кончике пера борзописца ерзает пафосное клише. Только через его оптический прицел можно попытаться определить происшедшее. Да будет сказано: "19 декабря 1993 года стало самым черным днем в истории отечественного рок-движения".

Мысль изреченная есть ложь?

Злополучная акция "Русский Прорыв" в столичном ДК им. Горького, в ходе которой столп русского рок-андеграунда Егор Летов соединился с редактором газеты «День» (ныне — "Завтра") Александром Прохановым, что называется, потрясла сознание широких народных масс.

"Как-то это все грязно и мерзко".

"Ну вот, теперь расставлены все точки над "i".

"В крышку нашего гроба забили последний гвоздь".

"Я считаю, что Егор Летов — подонок. С сегодняшнего дня он для меня не существует".

Последняя фраза была сказана мне вечером того же 19 декабря идейным секьюрити одного из московских рок-клубов. Можно было, конечно, ответить из цикла "А что, собственно. Сикстинской мадонне…", но ничего смешного тут, конечно, нет. Все, понятное дело, без преувеличения трагично. Впрочем. Трагедия для Егора Летова всегда была нормой жизни Как, впрочем, и для прорвы других творцов истории человечества.

Пресловутый "правый уклон" в русском рок-андеграунде назревал давно. Ужасы уличной жизни "новой буржуазной" России раздражали подпольных нестяжателей в прямой пропорции к росту «бездушного» ларечного строительства, уверенно сменяя на роли жупела покойную (?) советскую власть. Культовые фигуры московского металла и сибирского панка замаячили со своими телегами в рубрике "Рок: русское сопротивление" пресловутой газеты «День». "Кирилл считает, что в стране просто нужен порядок, русский порядок, уважает А. Баркашова и регулярно читает газету "Русское дело".

Но леворадикальная часть тусовки гнала от себя грустные мысли, так как Егор Летов, самый крупный кит рок-андеграунда, дольше других не спешил поделиться по данному вопросу. Люди еще могли жить своими проблемами и пытаться не думать о друзьях и врагах.

Незадолго до танков на мосту в последнем в ее истории номере газеты «День» (перед чередой смены инкарнаций) появилось автоинтервью Егора.

"…Все мои песни, все мое творчество всегда были направлены против той пресыщенной алчной, лакейской прослойки граждан, учиняющей ныне беспримерно циничный, чудовищный раздор и поругание нашей отчизны, оглушительно ратуя за некоие "общечеловеческие ценности, сводящиеся к идее собственного ожирения за счет обирания и удушения ближнего своего".

Один мой знакомый анархист, ознакомившись с материалом, сказал, что готов расписаться под каждым его словом и не может понять только место публикации.

В принципе, имеют место очевидные веши. Человек, условно скажем, привык ставить духовное выше материального. Допустим, так бывает — хоть и отвыкли нынче от таких явлений. Вокруг себя он видит социальную политику, однозначно вынуждающую всех, без исключения, ставить материальное выше духовного. Это вопрос элементарного выживания. Получается, что люди в плане духовности становятся как-то хуже. Человек начинает напрягаться на такую социальную политику.