Я не твоя собственность (ЛП)

— Снимай трусики. Ты не должна носить трусики, пока находишься в этом доме, или когда идешь куда-то со мной.

Мои глаза расширяются. Что за черт? Ну, и высокомерие!

— А когда у меня месячные? — едко спрашиваю я. — Я просто слегка переживаю за твою мебель?

— Я не помню, чтобы запрещал пользоваться тебе тампонами.

Единственно, как я могу себя защитить, это смотреть на него презрительно и пренебрежительно, пока снимаю трусики и сжимаю их в кулаке.

— Ну, если тебе все равно, я буду чувствовать себя более защищенной в определенном плане в трусиках в свой определенный период.

— Мне не все равно, — с пафосом заявляет он.

Властный ублюдок.

— Почему ты об этом беспокоишься? У нас же не будет секса в этот период? — бросаю я в ответ.

— Откуда у тебя создалось такое впечатление, что мы не будем заниматься сексом? — выдавливает он.

Я отхожу на шаг назад.

— Что?

Он дьявольски улыбается.

— Моя Далия, только не говори мне, что у тебя никогда не было секса во время месячных.

— Конечно, нет, — надменно отвечаю я.

— Тогда ты упустила кое-то особенное. Даже кобель чувствует, когда у женщины идут месячные, потому что ее гормоны сходят с ума. Она похожа на фитиль. Одна маленькая искра, и она воспламениться, как адский костер.

Мое сердце получает удар. Это настолько далеко от того, что я привыкла видеть в мужчинах.

— Иди сюда, — ненавязчиво приказывает он.

Я подхожу к его столу и смотрю на него сверху вниз. Сердце сильно колотится, поскольку тело реагирует на него. На самом деле это невероятно, как мое тело начинает реагировать на него, стоит ему появляется в зоне моей видимости. Словно он уже дотрагивается своими пальцами до моей спины и скользит ими вниз. Каждая, проведенная с ним минута, наполнена сильным волнением, возбуждением и трепетом от предвкушения. Я никогда бы не поверила несколько месяцев назад, что за короткое время познакомлюсь с чем-то настолько диким и сумасшедшим.

Он наклоняет голову.

— Сюда, — хладнокровно приглашает он.

Однако, я должна признать, меня действительно не волнует, что он рассматривает меня как шлюху. Иди сюда. Ноги вверх. Раздвинь ноги. Я стискиваю зубы, но повинуюсь его команде и обхожу вокруг стола.

Он откатывает от стола свое кресло, сделав свободным большое пространств.

— Садись прямо передо мной, — выдает он.

Я мельком смотрю на его рабочий стол, облизываю нижнюю губу и спрашиваю:

— А ты не хочешь убрать эти документы сначала?

Он даже не шелохнулся.

— Нет.

— Ты хочешь, чтобы я их передвинула?

— Нет. Я хочу, чтобы ты выполнила мою команду, — говорит он с изысканной вежливостью.

Тьфу. Он заслуживает погибнуть ужасной смертью. Я встаю между ним и столом, и подпрыгиваю на гладкую поверхность. Невольно я быстро опускаю глаза вниз на его промежность — жесткий и заметно выпирающий под дорогой тканью брюк. Я тут же поднимаю глаза, он смеется холодно.

— Ты не пришла ко мне вчера, — мягко говорит он.

— Я... э... я... опьянела.

— Я слышал, — его глаза светятся обещанием и опасностью, мне нравится, это похоже на намек чего-то ужасного страшного и непостижимого. От этого я плохая девочка?

Пульс сильно учащается.

— Ну, ты же оставил шампанское в очень доступном месте, — объясняю я.

— Верно, — признается он.

— При том состоянии я могла бы что-нибудь сделать, — заключаю я.

Он берет мою правую лодыжку своими теплыми руками. Его прикосновение, как раскаленный шип, но я не дергаюсь и не реагирую. Я удерживаю ладони, словно они намертво приклеились к поверхности стола, по обе стороны от себя. С насмешливой улыбкой он снимает туфлю, она падает на пол. У него появляется полуулыбка.

— Да?

Это полуулыбка превращает мои внутренности в кашу, я даже чувствую, как лицо начинает краснеть. Его руки на моей лодыжке заставляют меня трепетать.

— Да, — хрипло шепчу я.

Он снимает с меня вторую туфлю.

— Например? — мурлычет он.

Господи! У меня мозги совершенно расплавились.

— Не знаю. Ну, наверное, невероятный минет.

Что-то мелькает в его глазах, он роняет туфлю.

— Это пригодится на будущее, но боюсь, мы русские ценим честность и держим свое слово. И если мы говорим, что будем где-то через час, мы обязательно там будем.

Я задумываюсь буквально на несколько секунд.

— Мы, американцы, тоже. И именно поэтому я сижу на этом гребанном столе без трусиков.

Он смотрит на меня пожирающими глазами, как будто я еда или добыча. Мне согревает сердце, что он услышал от меня, что американцы держат свое слово тоже.

Я соблазнительно улыбаюсь.

— Хммм... а еще я где-то слышала, что ты съел собственное сердце, — пусть знает, что я так легко не сдамся.

Он взрывается смехом, который просто льется из него, как масло из банки. Ровный, переливающийся, ослепительный.

— Ты не должна слушать сплетни, моя Далия. А теперь будь умницей, раздвинь ноги. Я хочу тебя трахнуть.

Я облизываю сухие губы.

— Вот так запросто?

— Э-э... да.

— И это всегда будет именно так?

Он удивленно поднимает брови.

— Как так?

— Так без эмоционально.

Он обдумывает.

— Думаю, да.

— Почему? Почему это должно быть настолько без эмоционально и безразлично?

Он плавно поводит плечами.

— Потому что мне так нравится.