Я не такая

Почему в этот момент она всегда слушала шум улицы, когда он ритмично двигал бедрами. Где-то кричали дети, а он то входил, то выходил. Завизжала сирена скорой помощи, а ее тело, толкаемое им, чуть покачивалось то вперед, то назад. Она прислушалась, пищали стрижи, наверное, уже высиживают птенцов, ведь они рано улетают обратно на юг. Какие-то глупые мысли, зачем они ей? Но Оле так было легче пережить эти минуты. Ей хотелось ощутить, окунуться с головой в эротические чувства, но не могла себе этого позволить, боялась.

Он еще немного потрясся, а после затих. Сразу пропал уличный шум, послушалось тиканье часов. Через секунду он выскользнул, не забыв при этом что-то одобрительное сказать. Она встала, улыбнулась ему и шустро убежала в ванную. Все так просто, ничего лишнего, просто сделка. Она платит, а он выполняет обещание.

К шести часам появились тучки, они клочками были разбросаны по небу. Одни плыли вправо, а другие, что были выше, плыли влево. Резко подул ветер, деревья зашептались, и на землю полетели тополиные сережки. Стас соскочил и посмотрел по сторонам, но люди шли не спеша, будто ничего и не происходило. Он еще раз взглянул на небо. «Может дождя не будет», — подумал он и уселся обратно на скамейку.

— Заждался?

Вдруг откуда-то появилась Оля и, протянув ему свой пакет с тетрадями, улыбнувшись, юркнула под руку и тут же оказалась у него за спиной.

— Сегодня быстро, — сказал он.

— Ага, все сделала, — сказала она и, обняв Стаса, прижалась к нему.

Как он любил, когда она так делала. Он замер, постарался продлить момент глупого наслаждения.

— Ну что, пойдем? — вдруг резко сказала она и тут же очутилась у него перед носом.

— Куда? — от такого поворота события он даже чуточку растерялся.

— В магазин, сам же хотел.

— А, да, точно, идем.

Девушка взяла его за руки, опять подул резкий ветер. Переглянувшись и не дожидаясь, когда пойдет дождь, они быстро побежали.

Полина

— Не стесняйся. Я жду.

Сказала Полина, легла на живот и, положив голову на руки, стала внимательно рассматривать то, что он так старательно сжимал в кулаке. Она видела это уже много раз, и каждый раз с восхищением наблюдала за этой сценой.

— Паня, позови отца, уже кушать готово.

Мама всегда так звала ее, когда была в хорошем настроении. Сегодня суббота, банный день, девочка не любила парилку, больше предпочитала просто тазик. Но бабушка настаивала на бане, вот папа и топил ее по субботам. Бабушка, словно пирожок из печки, вся раскраснелась, пыхтела и бегала по кухне.

— Сейчас, — сказала девочка и, набросив на плечи толстую и ужасно тяжелую фуфайку, выскочила в сенки.

— Штаны надень, — крикнула вдогонку мать, но девочка, натянув на голую ногу валенки, уже бежала по двору.

Кончики мокрых волос тут же превратились в сосульки. Она быстро добежала до бани и, дернув дверь, вошла в прихожую, жара сразу ударила в лицо. Отряхнув с валенок снег, девочка вошла в предбанник, сбросила фуфайку на скамейку и уже хотела открыть дверь в парилку, но она и так была открыта. Полина осторожно заглянула. Она не боялась, что ее отругают, не то, что отец Алины, тот надавал ей по шее, когда она заглянула летом к нему в душ.

Отец сидел на лавке в своей шапочке, весь красный, как говорила мама, словно вареный рак. «А я ни разу не видела вареных раков», — подумала девочка и уставилась на отца. Тот, похоже, не заметил, как она вошла. Он сжал в кулак свой… Она даже не знала, как это правильно назвать. Теть Зоя, тыкая в своего сына, что лежал в кроватке, говорила, что у него кранчик. Но у папы был не кранчик, что-то ужасно огромное. Девочка остолбенела и не знала, что делать. А отец смотрел в пол и тут задергал рукой.

«Ух…», — сказала Полина и, на всякий случай отойдя в сторону, присела на скамейку.

Она запомнила это на всю жизнь. И уже когда подросла, просыпаясь по утрам, вспоминала руки отца. Теперь она знала, что он делал. Первое время брезгливо смотрела в его сторону, а после стала фантазировать. А что было дальше? Ведь она так и не узнала, только услышала, как отец закряхтел, а после, обкатившись холодной водой, вышел из парилки.

— Ты это тут давно? — настороженно спросил он.

— Нет, только что зашла, — и, не дожидаясь его расспросов, тут же добавила. — Мама сказала закругляться, уже все накрыто.

Борис сперва посмотрел на свой кулак, а после на Полину. Та растянулась на пыльных досках, словно решила позагорать. Опять это ощущение неловкости, как тогда, на берегу под обрывом.

Полина жила через два дома от него, он еще ходил в садик, а она уже закончила первый класс. Считала себя взрослой. Брала Бориса за руку, садила рядом и учила с ним цифры. Ей хотелось как в школе, парта, тетрадь, но он не мог усидеть на месте, то засыпал, то, пуская слезу, убегал. Она не бросила над ним шефства, когда Борис перешел в пятый класс, когда сломал ногу, прыгая по крышам гаражей. Полина относилась к нему как к младшему брату, хотя в семье сама была младшей сестрой. Ходила с ним на речку и вытирала слезы, когда мальчишки сломали его велосипед.